Мама, мама - Корен Зайлцкас Страница 2

«Вайолет больна», – объяснила она ему несколько недель назад, после того, как та вновь довела ее до слез. «Ты же знаешь, что у нас иногда болят части тела? – добавила Джозефина, вытирая глаза. – Например, желудок или горло. Ну а у Вайолет больна часть мозга, отвечающая за ее чувства».

Уилл полагал, что причиной болезни мозга Вайолет был отказ от еды. Не от всей еды. Но с недавних пор она не пила ничего кроме гранатового сока или молока, а ела лишь рис быстрого приготовления или мерзко пахнущие бобы мунг с сахаром.

Вайолет стремительно худела, и ее одежда уже начала походить на маскарадный костюм. В длинной майке, отцовской рубашке и штанах-аладдинах она напоминала одного из сорока разбойников Али-Бабы. Мать говорила, что Вайолет носила газовый платок на голове из-за того, что в школе смеялись над ее лысиной. Но когда Уилл спросил об этом саму сестру, она пояснила, что покрывает голову, потому что совершает саллекхану.

– Это из буддизма? – спросил Уилл.

– Нет. Это из джайнизма, – ответила Вайолет.

– Но она склонна к суициду! – говорила Джозефина в трубку. – Я навела справки, эта джайнистская штука – как она там называется – это ритуальное самоубийство через голодовку.

Джозефина, все еще в халате, ссутулилась на табуретке у кухонной стойки. В ее каштановых волосах уже не было бигуди, но она была слишком озабочена, чтобы пригладить их расческой. Завитки на голове торчали под немыслимыми углами. «Важно, какое впечатление ты производишь», – наставляла она Уилла, и сейчас ее растрепанный вид беспокоил его сильнее почти всего остального – что, учитывая обстоятельства, говорило о многом. Уилл вертелся у плиты, стараясь нащупать швы под хирургической повязкой на своем подбородке. Он не пытался делать вид, что не подслушивает.

– Вы словно просите меня выбрать между моими детьми, – ответила Джозефина загадочному собеседнику. – Я люблю свою дочь сильнее, чем могу выразить, но я в ужасе от нее. Она серьезно поранила моего сына. Угу. Да. Я боюсь за наши жизни.

Вумп-вумп-вумп. Только скрип шариковой ручки нарушал тишину, пока далекий собеседник что-то говорил Джозефине.

– Я знаю, что мы не единственные жертвы. Вайолет страдает от своего состояния больше, чем кто-либо. Угу. Я согласна. Мы пытались обеспечить ей необходимое лечение, но она впадает в ярость, едва об этом заходит речь. – Она замолчала и выслушала краткий ответ.

– Это… – голос Джозефины дрогнул. В записной книжке она нацарапала «5150, удерживать» и обвела запись звездочками. – Это разбивает мне сердце. Но если, как вы утверждаете, для нее это наилучший способ лечения, думаю, у меня нет особого выбора.

Из груди Уилла вырвался звук жалости и беспомощности. Он хотел защитить маму так же сильно, как она стремилась уберечь его. Прошлой ночью досталось именно Уиллу, но единственной, кому Вайолет желала смерти, была их мать.

Из всех вчерашних событий больше всего Уилла напугало то, как его сестра смотрела на мать через обеденный стол. Это было так типично для нее – злобный взгляд, виновато поникшая шея и прикрытые глаза. Кто-то мог бы ошибочно посчитать Вайолет кроткой и смиренной. Но Уилл знал правду: она считала себя доказательством того, что характер всегда возьмет верх над воспитанием. Ей не нужна была любящая забота матери, чтобы выжить.

Уилл пересек кухню и ободряюще обнял маму за пояс. Зажав телефонную трубку рукой, она прошептала:

– Не бойся, дорогой. Ты в безопасности. Я обещаю. Я больше никогда не позволю ей сделать тебе больно.

Вайолет Херст

В свою первую ночь в приемном покое психиатрической больницы Вайолет обнаружила себя свернувшейся клубочком на каталке в коридоре, пахнущем одновременно грязными волосами и дезинфицирующим средством. Ее мозг все еще горел, словно резко выключенный взревевший двигатель, но благодаря выпитому ранее жидкому активированному углю мысли стали чуть более ясными, а вселенная стала чуть меньше походить на одну большую голографическую временную петлю.

В каталке напротив Вайолет увидела приземистую женщину гавайской наружности. Та сидела очень прямо, ее глаза дико бегали по сторонам.

– Меня мучает вопрос, – сказала женщина, – Быть мной нормально?

Сперва Вайолет подумала, что пациентка обратилась не к ней: что она молилась вслух или вела откровенную беседу с голосом, который слышала лишь она. Вайолет упорно избегала смотреть на нее, устремив взгляд в одноразовые резиновые тапочки, выданные ей, когда она босая поступила в отделение.

Ровно неделю назад, в это же время, она записывалась по телефону на вступительный экзамен, писала доклад по английскому и думала, стоит ли пойти на вечеринку в честь Хэллоуина. Казалось, все это происходило в прошлой жизни. Меньше трех часов назад произошла ее реинкарнация в душевнобольную. Она прошла через три запертые на замок двери и металлоискатель. Она помочилась в несколько стаканчиков и сдала кровь из обеих рук. С нее сняли одежду и вручили пижаму, которая не желала оставаться застегнутой на талии.

Гавайская пациентка продолжала свою жуткую мантру. «Почему я не могу быть собой? Почему меня нельзя любить?»

– Она с тобой говорит, ты в курсе? – прозвучало с койки справа, где растянулся на животе молодой пуэрториканец. Между его локтями лежал раскрытый таблоид из супермаркета. Судя по всему, парень методично рвал страницы и составлял из клочков по-франкенштейнски гротескные комбинации, приставляя подбородку Джона Траволты губы Анджелины Джоли и нос Саймона Коуэлла.

– Со мной? – глупо спросила Вайолет. Не считая постоянного потока медсестер и санитаров, в холле находились лишь они трое.

– Она говорит, что она интуит, – заявил парень.

– Оу. – Вайолет не хотелось признаваться, что она не знает, что это значит.

– Оаху, видишь ее? У нее дар. Она становится одержима людьми вокруг нее. Она чувствует то, что чувствуем мы, прикинь? Типа как в «Похитителях тел».

Внезапно женщина перестала размахивать руками и повернулась, чтобы посмотреть прямо на Вайолет. Она обвиняюще, с нажимом спросила:

– Кто управляет тобой?

Вайолет снова вспомнила Оаху получасом позже, когда медсестра, оформляя ее, спросила:

– Вы слышите голоса или видите что-то, что не видят и не слышат другие люди?

Пока психолог задавала вопросы, выплевывая их со скоростью пулеметной очереди, Вайолет судорожно рыдала, вытаскивая салфетку за салфеткой из коробки, балансирующей на ее обтянутых пижамой коленях.

– Вы страдали психическими заболеваниями? Знаете свой клинический диагноз? – спросила психолог.

– Нет. Тоже нет.

– Вы принимаете какие-нибудь препараты – легальные, нелегальные?

– Нет. – Она помолчала. – Ну, сегодня после школы я съела несколько семян, которые дал мне друг. Семена цветов. «Утренняя слава»?

На форуме, который Вайолет изучила вместе с Имоджин Филд, своей лучшей подругой, говорилось, что эти семена содержат психотропные вещества и являются дешевой, легальной версией ЛСД. В качестве эффектов на сайте описывали эйфорию, радужные фракталы и то, что один пользователь назвал «всепоглощающим ощущением приятной оттраханности». Но то, что начиналось как веселый день с друзьями, превратилось в катастрофический наркотический трип, когда она вернулась домой к ужину. Она не могла отделаться от ощущения, что ее мозг страдает каннибализмом. Странная мысль, конечно, что именно такое чувство было у Вайолет: что ее мозг поглотил две трети самого себя.