Амнезия - Федерико Аксат Страница 2

По Гребню Ящера шла невысокая каменная изгородь — на ней было ужасно удобно сидеть. В щели между валунами я заметил какой-то предмет и, подойдя поближе, понял, что это смятый окурок. Может, он того и не стоил, но я остановился, чтобы разглядеть получше, и даже полез в карман за телефоном, чтобы зажечь фонарик и поискать другие улики, но проклятый мобильник остался дома. В тусклом свете луны я попробовал поискать еще окурки, но ничего не нашел. Однако сомневаться не приходилось: кто-то здесь был.

К северо-западу от холма проходила старая грунтовая дорога, заброшенная много лет назад. Если кто-то приехал сюда на машине, он должен был воспользоваться именно ею, подумал я. И побежал вниз с холма. Лес на склоне был таким густым, что я едва различал, куда направляюсь, но мне это не мешало. Я превосходно знал здешние места и не заблудился бы даже с завязанными глазами.

Даже не успел выйти на дорогу, а меня уже ждало новое открытие. В листве проступали очертания чего-то крупного, темного и неподвижного — то ли фургона, то ли небольшого трейлера. Почуяв опасность, я стал продвигаться вперед очень медленно, осторожно раздвигая ветви и стараясь не шуметь, а спустившись с холма, спрятался за деревом.

На обочине стоял минивэн «фольксваген», из тех, что выпускали в девяностых. Проржавевшее, покрытое грязью серое корыто, на вид давно заброшенное. Как ни странно, у него был номерной знак. Я несколько раз повторил про себя семь цифр, чтобы запомнить наизусть.

Я хотел подойти к машине, но остановился на полпути, в зарослях кустарника. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, совсем как полчаса назад, перед тем как я увидел труп. Что я творю? Мертвая девчонка возникла перед глазами, словно кадр из фильма ужасов. А что, если «фольксваген» принадлежит убийце? Давно надо было позвонить в полицию, но меня угораздило забыть телефон.

Да не хочешь ты звонить ни в какую полицию, и сам прекрасно это понимаешь.

С того места, где я стоял, было видно только заднюю часть фургона с черными, будто глаза кальмара, окнами. Я осторожно обошел развалюху кругом. Кабина оказалась пуста. Я заглянул в окно со стороны пассажирского кресла и обнаружил на подносе между сиденьями два картонных стакана. Кажется, на одном из них остался след от губной помады, но замызганные стекла не давали ничего толком разглядеть.

Я вернулся к задней части фургона. Эта колымага сама по себе была очень подозрительной, а окурок и стаканы явно свидетельствовали о том, что двое неизвестных лиц зачем-то решили сделать привал поблизости от моего дома. И если одно из этих лиц лежит бездыханное в моей гостиной, где же в таком случае второе? Я, насколько смог, оттер стекло от грязи и попытался рассмотреть, что творится в салоне, но без особого успеха. В нерешительности я застыл у скользящей двери фургона. Если внутри кто-то притаился, я в одном шаге от того, чтобы совершить самую большую глупость в своей жизни.

Я с силой потянул за ручку, готовый к тому, что дверь не поддастся, но она открылась с неожиданной легкостью — я чуть не потянул плечо. Инстинктивно сжав зубы, я заглянул в недра фургона. В салоне было темно (и из темноты никто на меня не бросился — уже хорошо), однако, когда глаза привыкли, я заметил множество странных огоньков. Фургон был переделан под грузовой, так что в нем не было ни одного сиденья. В центре стоял складной столик, похожий на пляжный, а на нем — компьютер.

Я залез внутрь. Монитор не горел. Рядом лежали прямоугольные очки и беспроводная мышь. Я потрогал ее кончиком пальца, и компьютер ожил.

На экране появилась моя гостиная.

Я отшатнулся, как будто меня ударили в солнечное сплетение. Правая нога повисла в пустоте. Чтобы не упасть, пришлось схватиться за дверь.

Камера видеонаблюдения была направлена на мои кресла. Будь картинка покрупнее, я увидел бы мертвую девушку.

Я смотрел на экран и не мог поверить своим глазам.

Не знаю, сколько времени я провел в том фургоне не в силах соединить кусочки пазла безумной ночи, но картинка внезапно пропала, и на экране появилась надпись «нет сигнала».

Я выпрыгнул из фургона, оставив дверь открытой. Помчался прочь, не чуя ног, с бешено колотящимся сердцем, и за пять минут добрался до своего участка. Уходя, я не выключил свет и не запер входную дверь. Я вбежал в дом, не думая об опасности; теперь я больше злился, чем боялся. Вот бы только найти проклятую камеру.

Я замер на пороге гостиной. Труп исчез.

Пистолет тоже.

Я стоял в дверях, пытаясь отдышаться. На полу валялись лишь осколки абажура. По моим расчетам, камеру спрятали на стеллажах возле двери. Я бросился к полкам, лихорадочно обшарил их и почти не удивился, не обнаружив ничего, кроме пыли.

Тогда я проверил заставленную безделушками глубокую нишу, в которой обычно прятал «ругер». Достаточно далеко, чтобы дочка не добралась, и достаточно близко, чтобы быстро достать, если понадобится. Рука тут же нащупала знакомые очертания — пистолет был на месте.

Он же лежал на полу.

Я проверил магазин, убедился, что оружие заряжено, и вернул его на место.

Еле передвигая ноги, будто преступник, идущий на эшафот, я приблизился к месту, где лежала убитая девушка. От нее не осталось ничего: ни брызг крови, ни перепачканной простыни… Совершенно сбитый с толку, я опустился на колени и провел ладонью по полу. Она была тут, мои губы касались ее губ, моя рука давила ей на грудь…

Вдруг задребезжал домашний телефон.