Первый всадник - Джон Кейз Страница 19

Если что-то пойдет не так и вымрет полмира… за виновницей далеко ходить не придется.

Энни вздохнула. Вирус просто не может оказаться на свободе. Даже если подведут генераторы в морозильной камере, то контейнеры полностью герметичны, а сами трупы будут завернуты в пропитанные формалином полотнища. Даже если «Рекс мунди» напорется на айсберг и пойдет ко дну, трупы никуда не денутся. Благодаря круговому течению вокруг Северного полюса, если что-то и смоет за борт, оно будет вечно кружить в ледяных арктических водах.

Поэтому волноваться не о чем. Наконец-то это поняли и в фонде. Иначе бы они не передумали.

Поэтому бояться стоит лишь того, что экспедиция окажется бесплодной. Вдруг тела неглубоко закопаны и вирус не сохранился? Тогда и время, и немалый грант будут потрачены впустую.

Вечером, уже у себя в каюте, Энни пыталась уснуть, но никак не могла выкинуть из головы Фрэнка Дейли. В каком-то смысле она виновата и перед ним. Это она заразила его своим энтузиазмом насчет будущей экспедиции — только чтобы узнать, что Киклайтер пришел в ужас от одной мысли об участии репортера. Энни еще тогда бы все отменила и извинилась, но старый упрямец вдруг уперся:

— Так он что-нибудь заподозрит…

Как будто им есть что скрывать.

А теперь — катастрофа. Дейли пролетел полмира, чтобы остаться за бортом.

Надо будет обязательно загладить вину, хотя бы попытаться. Правда, пока ничего не поделаешь.

Энни перевернулась на другой бок, прижала к себе подушку и принялась мечтать о завтрашнем дне. На рассвете она встанет и поможет Киклайтеру подготовить оборудование. Потом все, кроме Киклайтера с Брайаном, отправятся на снегоходах в Копервик. Физики сказали, что ехать примерно час. А оставшиеся погрузят все необходимое на вертолет и прилетят даже раньше.

Хотя грузить придется много: большую палатку — временный штаб, еще пару маленьких палаток, два компактных генератора, три баллона с дизельным топливом. А также еду, походную кухню, ружья и все необходимое для вскрытия могил: буры, лопаты, контейнеры для тел, веревки и полный ящик ткани, пропитанной раствором формальдегида.

Если Киклайтер не ошибся в расчетах, то на вскрытие могил уйдет три дня.

Энни не помнила, как заснула, но, видимо, это все-таки произошло, потому что внезапно наступило утро. Она сидела в кресле рядом с койкой, с книжкой на коленях, — кажется, посреди бессонной ночи ей пришло в голову почитать. Горела лампочка, безо всякой нужды: каюту заливал солнечный свет. Энни бросила взгляд в иллюминатор на яркое синее небо, озадаченно поморгала и вскочила, как ребенок, проспавший рождественское утро. Никогда еще ей не удавалось принять душ так быстро, не замочив при этом волосы, и почти мгновенно же одеться. Секунды спустя Энни ринулась на палубу, на бегу натягивая защитные очки.

— Неприятности, соня.

— Что?

— Неприятности, — повторил Брайан, размашистым шагом направляясь к вертолету.

— Какие?

Не останавливаясь, физик ткнул пальцем вверх. Энни не сразу сообразила куда смотреть, однако вскоре сориентировалась: флаг яростно хлопал на ветру.

Брайан развел руки и покачался из стороны в сторону.

— Ветер!

Энни упала духом. Она не разбиралась в вертолетах. Когда сильный ветер оказывается слишком сильным?

— Не волнуйся, — сказал Марк, появившийся из ниоткуда с кружкой кофе. — Держи.

— Спасибо.

— Сильнее ветер не станет.

— Ты уверен? — переспросила Энни, ухватившись за кружку обеими руками и сделав огромный глоток.

— Я видел прогноз погоды.

— А Брайан…

— Брайан — паникер и любит выставлять все так, будто он трудится за всех, даже когда работы вообще нет.

— А как же ветер?

— Плевать.

Час спустя рычащий караван ярко-красных снегоходов построился на льду и рванул прямо в утреннее солнце. На каждом находилось по два человека. Свист ветра и рев моторов не давали разговаривать. Впрочем, Энни и не пыталась. Зачем разменивать лучший день всей жизни на пустую болтовню?

Сбоку из снега возник белый медведь. Держась на безопасном расстоянии, он помчался наперегонки с караваном — белый на белом, почти невидимый. Так же внезапно, как и появился, он исчез, растаял, будто дымок от обгоревшей спички.

Кругом — белая пустота. Энни смотрела на нее во все глаза.

На полпути их обогнал вертолет. Энни помахала рукой. На мгновение ей почудилось, что вертолет отозвался и приветливо махнул лопастями, прежде чем слиться со снежным горизонтом.

Вскоре путь превратился в бескрайнее поле из ям и расселин — любая из них без труда проглотила бы снегоход с потрохами. По решению Марка караван отступил и обошел опасный участок с севера.

Наконец через два долгих часа они въехали в Копервик.

Городок был точно таким, каким и представлялся: заброшенным шахтерским поселением. Смотреть особо не на что. Темно-серая деревянная церковь без окон, зато высокая и даже со шпилем. Аккуратный ряд лачужек. Ангар с бочками для нефти. Полоса развороченной мерзлой земли вела к спуску в шахту. Зная о тайнах, сокрытых в этом неуютном месте, нельзя было не поразиться безграничности покоя, сковавшего Копервик.

Энни слезла со снегохода, огляделась и удивленно замерла: вертолет Брайана стоял неразгруженный.

— Вперед! — рассмеялась она и махнула в его сторону. — Работы невпроворот!

Энни так не терпелось посмотреть на кладбище, скрытое за угрюмой церковью, что, выскочив из-за угла, она едва не врезалась в Киклайтера.

— Ой, извините! Я просто…

Тут девушка смолкла. Киклайтер смотрел ей прямо в глаза, но все-таки ей показалось, что он не сразу ее узнал.

— Энни, — наконец произнес он и взял ее за руку.

В его взгляде сквозило неприкрытое горе, и Энни испугалась.

— Что случилось? — спросила она, совсем не желая услышать ответ.

— Что-то страшное.

У Энни засосало под ложечкой. Киклайтер обернулся к кладбищу и через плечо кивнул на церковь.

Энни подняла глаза. Только теперь она заметила, что темно-серая стена густо вымазана белой краской. Что это, граффити? На Крайнем Севере? Отступив на пару шагов, Энни вгляделась в стену.

Грубые белые пятна сливались в цельный рисунок, примитивное изображение в знакомом стиле — память услужливо подсказала: «Герника» Пикассо.

— Лошадь.

Да, это была лошадь, вернее конь, вздыбленный, с диким взглядом, оскаленными зубами и раздувающимися ноздрями.

Киклайтер кивнул.

Оба помолчали.

— Здесь кто-то уже был, — решилась Энни. — Да?