Череп Тимура - Сергей Бакшеев Страница 19

Дверь в квартиру фотографа на седьмом этаже панельного дома открылась после первого звонка. Длинноволосый небритый парень в темных очках приветливо распахнул створку, но, увидев Заколова, перегородил проход и встретил Тамару Кушнир недовольной репликой:

– Ты кого с собой притащила?

– А тебе, Ром, не все равно? – Тамара пихнула худощавого фотографа и прошла в квартиру.

– Будем считать, что мне по фигу, – миролюбиво согласился Роман, пропуская Заколова. – Но лучше, когда девчонка одна приходит, без эскорта.

– Только не к такому ловеласу, как ты.

– Том, ну зачем ты так? Я добрый и нежный.

Тамара осмотрела зашторенную комнату, ловко развернулась на каблуках лицом к фотографу и игриво поцокала ноготком по его крупным солнцезащитным очкам:

– У тебя здесь что, яркое солнце, Ромик?

– Издержки профессии, Тамарочка. Привык к полумраку лаборатории.

– Знакомься. Это Тихон. Он вместе с моим братом учится.

– А-а, ракеты-самолеты. – Рома пренебрежительно скривился в ответ на кивок Заколова и сразу перевел заинтересованный взгляд на стройные ноги девушки. – Томка, ты сегодня – супер! Давай сделаю снимок в стиле «соблазн». Располагайся здесь.

Он указал на низкий диван с многочисленными подушечками, на который был направлен отключенный софит на треноге. Тамара плюхнулась в мягкий угол, смело скрестила еще более оголившиеся ноги и с вызовом спросила:

– Может, сразу в стиле «ню»? Ты меня, Ром, ни с кем не перепутал? Хочешь пополнить коллекцию? – Она небрежно указала пальчиком на крупные фотографии полуобнаженных девиц, развешанные по стенам. Многие из них были сняты во фривольных позах именно на этом диванчике. – Это галерея твоих творческих успехов или мужских побед?

– И то и другое.

– Как же ты добиваешься… другого?

– Во-первых, я художник. Фотохудожник! Таких девушки любят. А во-вторых, я знаю элементарные законы физиологии.

– Любопытно?

– Красный цвет стимулирует сексуальное желание. У тебя есть ярко-красное обтягивающее платье?

– Как-то обхожусь.

– А зря. На него мужики просто кидаются. Попробуй.

– На старости лет обязательно воспользуюсь твоим советом. Но ведь на красное так бурно реагирует только мужской организм. Сразу вспоминаются быки на корриде.

– Ошибаешься! Физиологические реакции не зависят от пола. Это на уровне подсознания.

– Теперь я поняла, почему «красные» победили «белых» в Гражданскую войну. За них были женщины, а это основа любой страны. Ты, наверное, встречаешь девушек в алом халате?

– Зачем так пошло! Все проще и естественней. Я сначала фотографирую девушку, а потом сразу иду вместе с ней печатать снимок. Медленно проступающий на бумаге силуэт в тесной жаркой комнате при красном освещении действует неотразимо. Красный свет обволакивает, он везде, девушка купается в нем и сама тянет меня в постель, – гордо заявил Роман. – Так что, будем фотографироваться?

– В другой раз, Ромик.

– Красота – сиюминутное явление, и художник призван зафиксировать ее для вечности.

– Рома – Рафаэль! Или тебе по душе Тициан? Хотя он отдавал предпочтение более пышным формам.

– Каждое время имеет свой эталон женской красоты.

– Это противоречит вашему предыдущему заявлению о вечности, – вмешался в словесную дуэль Заколов. – Зачем фиксировать красоту, которая спустя полвека будет выглядеть неприглядно?

– Тихон – яркий представитель новой формации: логикус сапиенс, – пояснила Тамара.

Но ее слова еще больше озадачили фотографа. Он небрежно отмахнулся:

– Я в насекомых не разбираюсь.

Кушнир прыснула. Заколов извлек фотографию Касымова и твердо перевел разговор в нужное русло:

– Роман, нам нужно увеличить вот этот снимок. Негатив хранится у вас.

Рома повертел протянутую фотографию и обратился к девушке:

– Опять, Томка, в гиблое дело ввязываешься. Мало тебе досталось? Нет, чтобы про хлопкоробов писать или «Малую землю» с «Целиной» восхвалять. Все какой-то хлеб бедному художнику.

– За этим хлебом – большая очередь. А я не люблю в очередях стоять.

– Стоять – ерунда. Важно в заветную очередь попасть.

– Там локтями пихаются.

– Какая недотрога!

– Где негатив? – Тихон назойливо влез между девушкой и фотографом.

Роман безнадежно махнул рукой и кивнул:

– Знал, что не уговорю. Пойдем в лабораторию. Все уже готово.

Под громким названием «фотолаборатория» скрывался переоборудованный совмещенный санузел. Три человека с трудом втиснулись в темную комнатушку, напичканную фотоприборами. Рома плотно прикрыл дверь, снял солнечные очки и включил красный фонарь.

– Вот твой кадр, – Роман щелкнул выключателем фотоувеличителя, и в прямоугольной рамке высветился «седой» Малик Касымов с белыми провалами глаз. – Хотите увеличить весь снимок?

– Достаточно вот это место, – Тихон ткнул в негативное изображение около плеча Касымова.

Роман стал вращать колесико, колба фотоувеличителя поползла вверх по штативу. Постепенно все пространство рамки заняло размытое очертание фотокарточки на стене в квартире Касымова. На ней оператор стоял рядом со странной картиной. Роман выверенным движением подкрутил объектив, и на сером холсте загадочного полотна прорезались белые геометрические знаки.

– Что это за дьявольские символы? – проворчал Роман.

– Я думала, может, ты знаком с таким направлением в искусстве? – вздохнула Тамара.

– Это не Рафаэль.

– Сама вижу.