Кобра - Доминик Сильвен Страница 19

Намыливая голову, Мартина размышляла: «В кун-фу Шаолиня заимствованы движения пяти животных, в том числе змеи - какое совпадение! Надо будет изучить этот вопрос». Ей не хотелось вылезать из-под струящейся воды, благо здесь она струилась даром.

Обычно Мартина принимала душ у себя дома, но в тот вечер она всячески оттягивала момент возвращения в пустую квартиру на улице Клапейрон. В 8-м округе она поселилась после того, как получила назначение в полицейский участок на проспекте Генерала Эйзенхауэра. В ее трехкомнатной квартире было довольно уютно. Она уже давно привыкла к шуму поездов из-за соседства железной дороги. Некоторое время она прожила в светлой квартире на улице Оберкампф. Попав в квартиру Алекса, она сразу же полюбила ее атмосферу, ее обстановку, типично мужскую, с обилием компакт-дисков. Алекс, наверное, тратил кучу денег на музыку. Они прослушали уйму танцевальных мелодий. Ей нравилось смотреть, как он двигается, его тело было создано для танца - и для всего остального тоже.

Стоя под душем, Мартина слышала женский визг. В этой секции женщин было большинство. И она не самая старшая.

Марилиз еще не ушла, она стояла голышом и втирала в бедра крем, расслабляющий мышцы. Это была крепко сложенная брюнетка с обилием волос на теле. Внешне она напоминала пещерную женщину, но стоило ей заговорить, как впечатление менялось. Марилиз была умна, да и в секции одна из лучших. Очень проворна, несмотря на свое крупное тело, и сильная, как тигрица. Единственная проблема заключалась в том, что Марилиз была лесбиянкой. Мартина чувствовала, что она пылает едва скрываемым желанием. Грубым, как шерсть австралопитека. Как-то вечером Марилиз хриплым голосом сказала ей: «Ты, Мартина, такая мускулистая, прямо танцовщица! Потрясающе». Они вместе пошли что-нибудь выпить. На вопрос, чем она занимается, Мартина ответила, что работает в полиции. А Марилиз оказалась стажеркой в архитектурном бюро.

Левин быстро оделась, перебросилась парой малозначительных фраз с Марилиз и отправилась домой. Она никогда ни с кем не могла откровенничать, даже с умной тигрицей.

Возвратившись к себе в кабинет, Брюс стал дожидаться Шарлотты. По телефону он сообщил ей, что Феликс задержан полицией на сутки, но не объяснил, что речь идет об убийстве, да к тому же ее потенциального свекра. Девушка жаждала получить информацию. Она знала, что не сможет увидеться со своим возлюбленным, но это ее не остановило. И плевать она хотела на поздний час. Было уже девять вечера. По голосу она производила впечатление человека добрейшей души. Мягкого и заботливого.

Идея привезти Феликса в госпиталь сработала. Он заговорил о своей любви к отцу. Матери в его жизни не было. Образ ее если и возникал в его рассказе, то по умолчанию и только в негативном свете. Было ясно, что матери ему очень не хватало. Классическая ситуация, но из-за этого идти на отцеубийство… В свои двадцать два года Шарлотта пыталась компенсировать этому великовозрастному дитяти нехватку матери. Этому молодому ученому, пытавшемуся заглушить тоску алкоголем, транквилизаторами и еще бог знает чем. Компенсировать во что бы то ни стало.

В ожидании Шарлотты Брюс углубился в отчет о деятельности фирмы «Коронида», наконец-то представленный Службой по борьбе с финансовыми преступлениями. Мартина, прежде чем отправиться в Жиф-сюр-Иветт, сделала то, что от нее требовалось, - вытрясла из Жибера максимум возможного. Анализ деятельности лаборатории указывал на связи между кланами Андрованди, Ферензи и Лепеков. Связи, о которых бегло упоминал Феликс. Брюс обнаружил, что лаборатория была создана в пятидесятые годы Эдмоном Лепеком, отцом Жюстена. В 1973 году Эдмон объединился с итальянцем Марчелло Андрованди, бизнесменом из Рима. Получив фирму в наследство от отца в 1985 году, Жюстен Лепек, разумеется, взял себе в партнеры Марко Ферензи, мужа Карлы Андрованди, внучки Марчелло. В отличие от Эдмона, направлявшего усилия на создание лекарств, Лепек-младший занялся апробированием лекарственных препаратов. Теперь «Коронида» входила в число двухсот семейных фармацевтических лабораторий Франции, именуемых независимыми, которые уцелели в борьбе с многонациональными корпорациями. Имея в 1999 году торговый оборот восемь миллиардов франков, «Коронида» сохранила размеры семейного предприятия. Для сравнения Жибер приводил предприятие номер один в мире - американскую компанию «Пфайзер» с оборотом в двадцать восемь миллиардов франков.

Несколько месяцев назад у этих независимых лабораторий появился повод для тревоги: в рамках сокращения расходов на здравоохранение правительство объявило о постепенном снижении цен на многие сотни «старых» лекарственных препаратов, а в дальнейшем предполагалось и вовсе прекратить возмещение расходов на их производство. Вследствие этого выпуск многих препаратов, которые «Коронида» производила более двадцати лет, оказался под вопросом, поскольку Национальное агентство по санитарной безопасности сочло, что они представляют для медицины ограниченный интерес. В их число попало, среди прочих, веностимулирующее средство, применяемое при тяжести в ногах, а также муколитическое средство для разжижения мокроты. В целом потери могли составить от двадцати до тридцати процентов торгового оборота «Корониды».

Из всего этого напрашивался вывод, что единственной возможностью остаться на плаву было создание новых препаратов. «Коронида» быстро отреагировала на изменившуюся обстановку. Жибер подчеркивал, что «среди независимых лабораторий наметилась тенденция к объединению с партнерами, разрабатывающими новые технологии. «Коронида» не так давно объединилась со шведской компанией «Янкис», специализирующейся в области биотехнологий, и поставила себе целью за счет этого через четыре года увеличить свой товарооборот на пятьдесят процентов». Брюс вспомнил, о чем говорила Иветта, секретарша Дарка. По ее мнению, налаживание совместного предприятия с «Янкисом» было заслугой Поля Дарка. Несмотря на все свои странности, Жюстен Лепек, похоже, из тех руководителей, которые умеют подбирать себе толковых людей и на пару с Ферензи, своим итальянским компаньоном, осуществлять выгодные сделки.

Приход Шарлотты прервал размышления Брюса. Довольно высокая, миловидная, в одежде медсестры: она примчалась с дежурства. И тотчас кинулась всеми силами защищать своего Феликса, даже не зная еще, в чем его обвиняют. Она утверждала, что он провел с ней всю ночь, и умолчала о том, что, почувствовав себя неважно, он пошел прогуляться на улицу. В этот с трудом определяемый отрезок времени Феликс вполне мог добраться с улицы Оспитальер-Сен-Жерве до улицы Монтань-Сент-Женевьев. От святого к святой - паломничество, о цели которого можно только гадать.

Она покраснела, узнав, что Феликс признался в своем ночном отсутствии, что в подробном расписании существует дыра, и залилась слезами, когда Брюс сообщил ей о смерти Поля Дарка. Она солгала не потому, что считала Феликса виновным, но из страха перед «полицейской машиной». Да, Феликс выходил подышать воздухом. И она простить себе не может, что не посмотрела на часы. Как бы то ни было, он быстро вернулся и заснул. Разве мог бы он спать сном праведника, если бы отравил собственного отца? До чего рассудительна и трогательна эта Шарлотта!

Вернувшись домой, Левин приготовила себе лапшу с сыром. Поев и выпив воды, она решила позвонить Алексу, рассказать о Патрисии Креспи, о ее алиби, которое подтвердил ее бывший муж, о ее любовных отношениях с Ферензи, о пристрастии Лепеков к групповому сексу. Левин набрала номер телефона на улице Оберкампф, но никто не ответил. С некоторым страхом попробовала позвонить по мобильнику. Страх оправдался. Голос Алекса сопровождался звуковым фоном: музыка, голоса, смех. Брюс находился в баре или в ресторане. Мартина выключила мобильник, не сказав ни слова.