Потерянные девушки Рима - Донато Карризи Страница 18

Ей так и не удалось заснуть. После звонка Шалбера она час за часом ворочалась в постели. Наконец радиобудильник пропиликал пять часов, и Сандра встала.

Она быстро собралась и вызвала такси, чтобы ехать в квестуру: ей не хотелось, чтобы кто-то из коллег заметил ее машину. Конечно, никто не стал бы приставать с расспросами, но с некоторых пор Сандру раздражали взгляды, которые она ловила на себе. Вдова. Не так ли за глаза называют ее? Во всяком случае, именно так о ней думают. Это сочувствие назойливо прилипало к ней каждый раз, когда она проходила мимо сослуживцев. Хуже всего, что некоторые считали своим долгом что-то сказать. Она уже собрала целую коллекцию утешительных фраз. Самая избитая: «Мужайся, твой Давид хотел бы видеть тебя сильной». Сандре хотелось записать их все, а потом поведать миру, что существует нечто худшее, чем безразличие к чужой боли: банальности, с помощью которых пытаются ее исцелить.

Но вероятно, дело было в ней самой и в ее раздражительности. Так или иначе, она хотела подойти на склад вещественных доказательств к тому времени, когда меняется ночная смена.

За двадцать минут она добралась до места. Сначала зашла в бар, прихватила рогалик и капучино и явилась к коллеге, который собирался домой.

– Привет, Вега, – сказал тот, когда она зашла за стойку. – Что ты здесь делаешь в такую рань?

Сандра попыталась изобразить безмятежную улыбку:

– Принесла тебе завтрак.

Коллега с радостью принял пакет:

– Ты настоящий друг. Ночка выдалась бурная: арестовали банду колумбийцев, они толкали наркотики перед вокзалом Ламбрате.

Сандра не хотела терять время на бесполезную болтовню, поэтому прямо перешла к делу:

– Я бы хотела забрать сумки, которые оставила здесь пять месяцев назад.

Коллега взглянул на нее в изумлении, но тотчас же вскочил, готовый помочь:

– Сейчас принесу.

Он углубился в длинные коридоры склада. Сандра слышала, как, роясь на полках, парень что-то бормочет себе под нос. Она изнывала от нетерпения, но старалась держать себя в руках. В последнее время все ее раздражало. Ее сестра говорила, что так проходит один из четырех периодов траура. Она это вычитала в какой-то книжке и не очень помнила последовательность, потому и не могла сказать, какой сейчас период и скоро ли все они закончатся. Сандра в такие вещи не верила, но слушала, не возражая. Собственно, никого из семьи по-настоящему не затронуло ее горе. Не то чтобы все они были бесчувственными, но чем утешить вдову, которой едва исполнилось двадцать девять лет? И они ограничивались тем, что цитировали статьи из журналов или приводили в пример кого-нибудь из дальних знакомых. Им этого хватало, чтобы не испытывать неловкости, да и Сандра в глубине души была этим довольна.

Через пять минут коллега вернулся с двумя большими сумками Давида.

Он тащил их за ручки, не то что Давид, который забрасывал их на плечи. Одну на правое плечо, вторую на левое. И пошатывался при ходьбе.

«Так ты похож на ишака, Фред».

«Но все равно я тебе нравлюсь, Джинджер».

При виде этих сумок Сандра почувствовала себя так, будто кто-то ударил ее кулаком под дых. Этого она и боялась. Здесь, в сумках, был ее Давид, там содержался весь его мир. Будь ее воля, они бы так и валялись на складе, пока кто-нибудь по оплошности не отправил бы их в измельчитель вместе с уже ненужными вещественными доказательствами. Но прошлым вечером Шалбер сделал весомыми и существенными туманные вопросы, которые копились в опасной близости от сердца с тех самых пор, как она обнаружила, что Давид ей солгал. Сандра не могла допустить, чтобы кто-то в чем-то заподозрил ее мужчину. Но главное, она поняла, что сама не может примириться с этим.

– Вот, пожалуйста, – сказал коллега, ставя сумки на стойку.

Не нужно было ничего подписывать, вещи держали здесь, просто оказывая ей услугу. Их прислали из римской квестуры сразу после происшествия. Она всего лишь не забрала их.

– Хочешь проверить, все ли на месте?

– Нет, спасибо. И так хорошо.

Но коллега все смотрел на нее, внезапно погрустнев.

Только не это, взмолилась она.

И все-таки это прозвучало:

– Мужайся, Вега. Даниэль хотел бы видеть тебя сильной.

Какой, к черту, Даниэль, подумала она, выдавливая из себя улыбку. И, поблагодарив, забрала сумки Давида.

* * *

Через полчаса она вернулась домой. Поставила сумки на пол под дверью и какое-то время держалась на расстоянии, издали поглядывая на них. Так бродячий пес крутится вокруг куска, который ему предлагают, силясь понять, можно ли доверять дающему. Она же искала в себе мужество, чтобы выдержать испытание. Приближалась, отходила опять. Заварила чай, села на диван и смотрела на сумки, баюкая чашку в руках. Впервые задумалась о том, что́ она только что сделала.

Вернула Давида домой.

Может быть, какая-то ее часть все эти месяцы надеялась, воображала, верила, что рано или поздно муж вернется. Одна мысль о том, что они уже больше никогда не будут любить друг друга, доводила Сандру до безумия. Иной раз она забывала, что муж умер, ей приходило что-то в голову, и она говорила себе: «Это нужно обязательно рассказать Давиду». В следующий миг правда наваливалась на нее, и горечь возвращалась.

Давида больше не будет никогда. Точка.

Сандра мысленно вернулась к тому дню, когда впервые примирилась с такой реальностью. Это произошло у ее двери столь же тихим, спокойным утром. Она держала двоих полицейских у порога, веря, что, пока они остаются там, пока не нарушают границу, весть о смерти Давида – неверная, нематериальная. И ей пока не нужно принимать на себя то, что вот-вот ворвется в ее дом. Ураган, сметающий все и в то же время оставляющий каждую вещь в неприкосновенности. Она не думала, что у нее хватит сил.

Но вот все-таки хватило, сказала она себе. И раз уж Шалбера заинтересовал этот багаж, на то имеется причина.

Сандра поставила чашку на пол и решительно направилась к сумкам. Сначала взяла ту, что полегче. В ней была только одежда. Сандра перевернула ее и вытряхнула на пол. Рубашки, брюки, свитера – все вперемешку. Запах Давида, его кожи окутал ее, но она попыталась отрешиться.