Вкус крови - Стивен Бут Страница 18

– Очень интересно, – вставил Джепсон. – Но не могли бы мы перейти к январю сорок пятого года?

– Я просто хочу, чтобы вы знали, что за человек был мой дед, – ответила Моррисси.

Купер заметил, что при этих словах в ее глазах промелькнул гнев. Он был удивлен ее молодостью и уж тем более не ожидал, что она будет так хороша собой. У Элисон были стиль и уверенность, которые выделяют красивую женщину в толпе. Бен наслаждался ее демонстрацией уверенности в себе и гордости. Его лишь удивило, что Колин в этот момент совсем не смягчился – обычно у него была слабость к молодым хорошеньким женщинам. Но сейчас шеф, видимо, решил скрепить сердце и теперь уже не сделает ни шагу назад. У этой встречи может быть только один результат, и Куперу было жаль эту канадку. Джепсон позволит ей выговориться до конца, а потом ее ждет разочарование.

– Вот его фотография, – произнесла Моррисси и протянула через стол два снимка – один Джепсону, а другой Бену. На Купера она почти не смотрела, если не считать быстрого оценивающего взгляда, когда их представляли друг другу, и у него создалось впечатление, что их гостья была из тех женщин, которые прекрасно знают, чего хотят и кто им может помочь в достижении цели. Сейчас она не отводила глаз от старшего суперинтенданта.

– Фото было сделано, когда он получил звание лейтенанта и вступил в двести двадцать третью эскадрилью, – пояснила Элисон. – Он рано начал летать и был на пару лет старше членов своего экипажа, поэтому они называли его Дедом.

Такой фотографии не было в документах, подготовленных разведчиком. Или Моррисси была просто лучше организована, или у нее были лучшие помощники. Купер перевел взгляд на Фрэнка Бэйна. Где-то он о нем уже слышал… Констебль вспомнил, что видел телевизионную программу, в которой этот журналист принимал участие и которая была посвящена 60-летию Битвы над Англией ^[50]. Единственным, что вынес тогда Купер из той программы, было то, что некоторые «Ланкастеры», принимавшие участие во Второй мировой войне, были произведены на заводе в Бамфорде, всего в нескольких милях от Идендейла. Сейчас от завода не осталось и следа, как и от самолетов, которые были на нем собраны. В программе участвовала женщина, которая в детстве трудилась на этом предприятии и которой важные чиновники в шляпах говорили тогда, что если она допустит хоть малейшую ошибку, то будет отвечать за то, что позволила немцам выиграть войну.

Лейтенант Мактиг выглядел в своей форме просто потрясающе. У него была фуражка с высокой тульей, новехонькие нашивки на рукавах и медаль, прикрепленная к карману на груди. Стоял он почти по стойке «смирно», вытянув руки по швам. Его галстук был идеально повязан, а стрелки на брюках тщательно отглажены. И форма наверняка была голубой, хотя фото было черно-белым. Может быть, оригинальный отпечаток был вообще цвета сепии, поскольку то, что Купер держал в руке, выглядело как оцифрованная копия. Она подчеркивала черты лица Мактига – его небольшие темные усики, гордую улыбку и прямой взгляд чистых глаз прямо в объектив камеры. Он был красивым мужчиной, который наверняка кружил головы вспомогательному женскому персоналу, и в его глазах было несомненное сходство с глазами его внучки, которая сейчас сидела напротив Бена.

– Как видите, у него на груди крест «За выдающиеся летные заслуги», – сказала канадка.

Джепсон положил фото на стол перед собой.

– Январь сорок пятого года, – напомнил он.

– Седьмого января сорок пятого года мой дед сидел за штурвалом «Ланкастера», – кивнула головой Элисон. – Экипаж называл свой бомбардировщик «Милый Дядюшка Виктор».

После этого за дело взялся Фрэнк Бэйн. Это была та область знаний, в которой он был экспертом. Голова Бэйна была выбрита – эта прическа теперь заняла место зачесов, которые делались для того, чтобы скрыть появляющуюся лысину. Как только он заговорил, Бен понял, для чего Элисон привела его с собой. Рассказывая о том, что произошло 7 января 1945 года, журналист не пользовался никакими заметками. Он просто излагал факты в том виде, в котором они были ему известны:

– При атаке немецкого ночного истребителя у «Ланкастера» был поврежден один из внешних двигателей. Это произошло во время рейда на Берлин. Двигатель заменили на новый, и экипаж поднял машину в воздух, чтобы проверить его. Обычная рутина – им предстояло перелететь с базы ВВС в Лиденхолле, Ноттингемшир, на базу в Бенсоне, Ланкашир. Расстояние – не больше сотни миль. До этого экипаж участвовал в нескольких операциях над Германией и благополучно возвращался на базу. Но над Дербиширом с самолетом что-то произошло. Он врезался в Айронтонг-хилл в десяти милях отсюда. Экипаж состоял из семи человек, и пять из них погибли при столкновении.

В своих бумагах Купер отыскал список экипажа. Семь имен. Пока знакомым было только одно – имя пилота Дэниела Мактига.

– Минуточку, – сказал Бен. – Кто из членов экипажа погиб?

– Прежде всего, радист, сержант Гарри Грегори, – ответил Бэйн.

– Понятно. – Купер поставил рядом с этим именем небольшой крест.

– Бомбардир Билл Ми, верхний стрелок Алек Гамильтон и хвостовой стрелок Дик Эббот – все они были сержантами Королевских ВВС.

– А кто еще?

– Один из поляков, – ответил Фрэнк. – Штурман. Лейтенант Клемент Вах.

– Если не считать мистера Мактига, то в живых остался еще один, – заметил Купер.

– Правильно.

– Последний выживший был бортинженером. Но я не знаю, как правильно произнести его имя.

– Лукаш, – подсказал Бэйн. – Как гуляш. Последнего выжившего звали лейтенант Зигмунд Лукаш.

***

Грейс Лукаш заметила, что Зигмунд больше не проявляет интереса к посещению Дома комбатантов, польского варианта ветеранского клуба, и ее это радовало. Нынче старые солдаты и летчики говорят только о войне и смерти и больше ни о чем. Такое впечатление, что шестьдесят лет, которые они прожили с 1945 года, превратились для них просто в двухнедельный отпуск с передовой. Грейс помнила, как один бывший десантник, здорово перебравший водки в клубе, сказал, что никогда не чувствовал себя таким живым, как перед лицом смерти. И сейчас эти старые солдаты продолжали все то же – стояли в очереди на свое последнее путешествие, на свою последнюю поездку в неведомое. Только на этот раз их транспортом будет катафалк.

Было время, когда Зигмунд и его приятели интересовались внутренней политикой Англии. Они могли бесконечно обсуждать то, что казалось им невероятной апатией британцев, которые редко ходили на выборы, не говоря уже о том, чтобы слушать и обращать внимание на то, что им говорили политики.

– Они не изменились со времен Уинстона Черчилля, – сказал однажды Зигмунд.

– Но, папа, прошло уже шестьдесят лет, – заметил Питер.

– Вот и я о том же! – воскликнул старик. – С того времени они все катятся по наклонной.