Кутюрье Смерти - Брижит Обер Страница 18

В воздухе пахло грозой. Как снаружи, так и в комиссариате. Отчаянно рыдала дама в разорванном шелковом пиджаке: ее избили и отобрали драгоценности. Еле сдерживавший себя полицейский отправился за стаканом воды. Высокий пузатый мужчина пытался придушить трех подростков-арабов, которые теперь, когда он не мог до них дотянуться, переругивались с ним.

В кино у него кто-то свистнул бумажник.

— Врет он все! Это потому, что ему не нравится цвет нашей кожи. Он расист!

— Не валяйте дурака, за вами следили. Сядьте, месье, вами займутся.

Какой-то дилер в наручниках нервничал, сидя на старой деревянной скамье; он украдкой поглядывал то направо, то налево, как автомат, который заело.

Торопливо сновали полицейские с делами в руках. Или с дубинками.

Жан-Жан распахнул серую грязную дверь. Удивленный Рамирес поднял голову. Напротив него развалился на стуле маленький пузатый старикашка, он был в шортах и желтой, заляпанной кровью футболке; волосы, такие же желтые, как футболка, торчали у него на голове, будто лес сигарет «Житан», которые скручивают из маисовой бумаги. Жан-Жан дернул подбородком в сторону пузана.

— Это у тебя надолго?

— Сейчас закончу и приду.

— Что он сделал?

— Только что убил бутылкой свою жену. Сначала разбил бутылку о ее голову, а потом — раз! — и розочкой в живот.

— Почему ты это сделал?

Пузан пожал плечами и промолчал.

— Она всегда настаивала, чтобы он выводил собаку и выносил мусор именно тогда, когда начинается сериал, — ответил вместо него Рамирес. — Она доставала его так каждый вечер. Представляешь, он ни разу за пятнадцать лет не видел начала фильма!

— Вам надо было купить себе видик!

— О, знаете ли, я все эти современные штучки…

Жан-Жан вздохнул. Обернулся к Рамиресу:

— Ладно, когда закончишь, приходи. У Блана есть новости.

Рамирес рассеянно кивнул и с наслаждением вернулся к допросу.

— И еще она вам запрещала курить?

— О куреве я и заикнуться не смел: это первое, что она мне запретила. Я должен был курить на балконе, это в моем-то возрасте! Вопросы есть?

Жан-Жан закрыл за собой дверь.

Мелани точила карандаш перед включенным компьютером: движения у нее были томными и медленными, глаза угрожающе горели.

— Как, однако, у вас хорошо получается! — насмешливо заявил Жан-Жан, усаживаясь.

Мелани залилась краской, положила ногу на ногу. Жан-Жан присмотрелся внимательнее.

— Да вы еще больше загорели! Уж не ваш ли приятель устроил вам морскую прогулку, а?

— Нет, — хмыкнула Мелани. — Он уехал вчера вечером. Вернется только через месяц.

Жан-Жан глупо ей улыбнулся.

— А, тогда… стоит это отметить… я хочу сказать, что со всей этой работой, которой…

— Можно приступить прямо сейчас… — предложила Мелани, призывно посасывая карандаш.

Жан-Жан мгновенно покрылся испариной. Именно в этот момент в дверь постучали. На пороге стояло это чертово трио: Рамирес, Блан и Костелло.

Мелани, соответственно, отложила свой карандаш и деловито принялась что-то отмечать в своей программе. Жан-Жан впился взглядом в незадачливых подчиненных, с угрожающим видом раскручивая разноцветные скрепки. Подчиненным он отдал распоряжения с самым деловым видом.

Марсель ополоснул лицо в туалете маленького кафе. Посмотрел на себя в зеркало над умывальником и решил, что выглядит отвратительно. Нос кривой, морщины, глаза слишком серые, рот большой, курчавые рыжие волосы и шикарные усы — просто уэльский шахтер. А ведь мать у него из Марселя, а отец — из Тулона. Все в семье как надо. Он снова подумал о Жан-Жане, который послал его подальше с этой историей о нападении на мальчишку.