Нейропат - Р. Скотт Бэккер Страница 18

— Каждый думает, что выиграл в Магическую Лотерею Веры, агент Логан.

— Магическую Лотерею Веры?

Томас кивнул на шествие за зеркальными стеклами.

— Каждый думает, что более или менее способен управлять ходом событий, так что им, не в пример миллиардам несогласных с ними, каким-то образом повезло оказаться в рамках единой, подлинной веры.

— Уж я-то в своей жизни насмотрелась обманов и разочарований. Людям, за которыми мы охотимся, нельзя верить ни на грош.

— Не только людям, за которыми вы охотитесь, агент Логан. Всем нам.

— Всем нам, — повторила она тоном, подчеркивавшим важность различия между нею и ее добычей.

Ничего удивительного, учитывая, сколько всего она перевидала в жизни.

Томас решил сменить тактику.

— Дело не в том, что толкование тонких мест в Библии вводит нас в заблуждение или что Писание выражает подлинную волю Божию. Это — основа основ. — Томас откинулся на спинку стула, продолжая удерживать взгляд Саманты. — Так, например, каждая мысль, каждое переживание, каждый элемент вашего сознания является результатом различных нервных процессов. Мы знаем это по мозговым травмам. Мне достаточно надавить на ваше глазное яблоко, и вы очень изменитесь.

— И что?

— Правильно. В некотором смысле это трюизм. Всякий раз, принимая аспирин, вы считаете себя биомеханизмом, чем-то, на что можно повлиять с помощью химикатов. Но подумайте над тем, что я сказал. Каждое ваше переживание — результат нервных процессов…

Когда он это говорил, ему показалось, что Нейл с усмешкой склонился у него над плечом. Нейл прекрасно знал, чему суждено быть, однако испытывал болезненное любопытство: какой путь изберет старина Паинька? Нейл смотрел на проблему выбора, как дети на свои игрушки — забава, развлечение, и только.

— Не совсем улавливаю вашу мысль, профессор.

Томас по-профессорски скрючился, словно всем своим видом хотел сказать: «Нет-так-дальше-не-пойдет-милочка».

— Ладно, а как насчет свободы воли? Это тоже своего рода переживание, не так ли?

— Конечно.

— Из чего следует, что свобода воли — результат нервных процессов.

Саманта настороженно помолчала. И наконец сказала:

— Возможно.

— Так какая же она тогда свободная? То есть я хочу сказать: если воля это результат, а это результат — я мог бы показать вам истории болезней пациентов с мозговыми травмами, которые думают, что все происходит по их воле, думают, что управляют облаками в небе, птицами на деревьях. Если воля есть результат функционирования нервной системы, то как она может быть свободной?

Нахмурившись, Сэм залпом допила свое пиво, откинув голову, как мог бы сделать водитель грузовика. Томас проследил за тем, как при глотке шевельнулось ее горло, белое и гибкое, как молодой побег, с которого содрали кору.

— Я просто предпочла выпить, разве нет? — переведя дух, сказала она.

— Не знаю. Точно?

Она поморщилась и впервые посмотрела на Томаса с явным скептицизмом.

— Конечно. А как же иначе?

— Что ж, фактически — к сожалению, фактически, а не по размышлении, — ваш мозг попросту обработал цепочку сенсорных данных: «я болтаю», — породив конкретную поведенческую реакцию: «вы пьете».

— Но… — Саманта замешкалась.

— Но это совсем другое чувство, — закончил за нее Томас — Совершенно очевидно, что наше чувство, которое можно назвать способностью повелевать чем-то по своей воле… иллюзорно, скажем так. Все началось с ряда экспериментов, показавших, как легко одурачить людей, внушив им, что они по собственной воле управляют явлениями, которые на деле не властны контролировать. Это был, так сказать, фундамент. Затем, когда расходы на нейроисследования стали непомерно расти — помните, какую шумиху подняли вокруг слабых полей магнитно-резонансной визуализации несколько лет назад? — все больше исследователей стали демонстрировать, что они действительно могут предопределять выбор человека, прежде чем он осознает его. Оказалось, что воля нечто дополнительное, вспомогательное, то, что мы осознаем, уже совершив поступок.

У Саманты сделался не на шутку встревоженный вид. Томас подмечал такой же взгляд у тысяч старшекурсников, «мозговой взгляд», как выразился бы Нейл, взгляд, в котором сквозило противоречие: знание шло вразрез с чувственным опытом.

Оказывалось, что мозг способен охватить практически все, кроме самого себя. Получалась неувязка. Приходилось приплетать к разуму еще и душу.

— Но это значит… — начала Сэм. — То есть если мы на самом деле не совершаем выбора, то как?..

— Как что-то может быть правильным или неправильным? — сочувственно закончил Томас — Добрым или злым?

— Именно. Мораль. Разве мораль не означает, что мы обязаны обладать свободой воли?

— А кто сказал, что мораль это что-то реальное?

Саманта пошевелила губами и добавила:

— Чертовщина какая-то. Выходит…

Пунцовый дальнобойщик на восемнадцатиколесном грузовике промчался по улице за окном, перевозя неизвестно что неизвестно куда. Рев дизельного двигателя потонул в криках толпы.

— Я имею в виду, что все время принимаю решения.

Томас понял, что Саманта ввязывается в спор, а не просто поддерживает академическую болтовню с целью выследить Нейла. Их спор оказывал на людей магнетическое действие. Он вспомнил, какой ужас он вызвал в нем тогда, много лет назад, на занятиях Скита. Возникало чувство, что произошло некое злодеяние, хотя где и когда, сказать было невозможно. И не раз они с Нейлом повторяли одну и ту же ошибку, споря на эту тему, будучи катастрофически пьяны, — ошибку, по крайней мере, для Томаса. Он просто сидел как истукан, весь во власти параноидальных видений, уставившись в невидимую точку, где только что громоздились его бездумные обоснования, пока Нейл смеялся и фыркал, мечась по комнате, как зверь по клетке. Он буквально стоял перед глазами Томаса: падающая на лицо косая челка, рыщущий взгляд.

«Ну, что, пижон… Подумай хорошенько. Ты машина — понимаешь, машина! — которая вообразила, что имеет душу. Все это бредни, дружище, и они докажут это тебе как дважды два…»

Томас потер глаза и сказал:

— В контролируемой ситуации исследователи могут установить, какой именно выбор мы делаем, даже прежде, чем мы осознаем, что «осуществляем» его. Первые эксперименты были довольно несовершенными, и вокруг них разгорелись жаркие споры. Первопроходчика звали Либет. [22]Но с течением времени, когда техника поднялась на новый уровень и точность нейромоделирования возросла, возросла, соответственно, и способность распознать предшественников принятия решений. И теперь… — Томас с извиняющимся видом пожал плечами. — Что я могу сказать? Конечно, люди продолжают спорить — и всегда будут спорить, когда дело касается самых заветных убеждений.