Женевский обман - Джеймс Твайнинг Страница 17

Институт религии, виа дель Стацьоне, Ватикан, Рим, 18 марта, 08:08

Шестеро напротив склонили головы, а Антонио Сантос взял ложку и начал разглядывать клейма на ней. Слева папский символ, рядом инициалы NL— Николо Лоренцини, итальянский серебряных дел мастер, живший, если Антонио не изменяет память, в восемнадцатом веке.

— Nos miseri homines et egeni, pro cibis quos nobis ad corporis subsidium benigne es largitus, tibi Deus omnipotens, Pater caelestis, gratias reverenter agimus… [5]— Архиепископ Анчелотти читал молитву перед трапезой нараспев, словно средневековое магическое заклинание. А Сантос вертел в руках ложку, забавляясь собственным искаженным отражением на ее полированной поверхности.

— Simul obsecrantes, ut iis sobries, modeste, atque grate utamur. Per Iesum Christum Dominum nostrum. Amen [6].

— Amen! — оживившись, сказал Сантос, присоединяясь к общему хору голосов, и быстро вернул ложку на место, пока никто не открыл глаза.

Подняв голову, Анчелотти кивнул двум молоденьким священникам, стоявшим наготове у дверей, давая знак подать завтрак.

На нем была черная сутана с амарантово-красным кантом и красными пуговицами, перепоясанная пурпурным поясом с подвешенным к нему пурпурным мешочком. На груди — огромный золотой наперсный крест. Остальные пятеро, сидевшие по обе руки от него, были одеты почти так же, только их кардинальские шапочки, пуговицы и мешочки на поясе были алого цвета.

— Спасибо, что пришел, Антонио, — сказал Анчелотти, троекратным мановением перста дав понять служке, сколько ложек сахара ему положить. — Прошу простить меня за столь короткое письмо.

— Ну что вы, ваша светлость, не стоит извинений, — ответствовал Сантос, великодушно пожав плечами, и прикрыл рукой свой кофе, когда служка собрался добавить в него сливок. — Это я прошу извинить меня за опоздание. Карабинеры чуть ли полгорода перекрыли.

— Надеюсь, ничего серьезного? — поинтересовался Анчелотти, отряхивая с ладоней крошки.

— Мой водитель рассказал мне, что в Пантеоне нашли мертвое тело, — поспешил сообщить кардинал Симоэс, поправляя на носу очки в золотой оправе.

— Эх-хе-хе… — посетовал Анчелотти, шумно слизывая джем с большого пальца. — В непростые времена живем… Джема хотите?

— Нет, благодарю, — отказался Сантос с учтивой улыбкой. — Я никогда не завтракаю.

— Напрасно, напрасно, — укорил его Анчелотти. — Самая важная пища дня утренняя. Позвольте, у всех есть что нужно?

Убедившись, что никто ни в чем не нуждается, он жестом отпустил служек и снова повернулся к Сантосу.

— Надо понимать, вы со всеми здесь знакомы?

Сантос кивнул. Как же не знать? Кардиналы Вилло, Ньюмен, Симоэс, Пизани и Картер. Вся комиссия по надзору. Банк Ватикана.

— Ваши высокопреосвященства… — Он поприветствовал кардиналов учтивым поклоном головы. Их ответные приветствия затерялись в аппетитном хрусте свежеиспеченных круассанов.

— Антонио, мы пригласили тебя сюда как крупнейшего акционера «Банко Розалиа», — начал Анчелотти, прихлебывая кофе.

— Крупнейшего и наиболее влиятельного акционера, — снисходительно прибавил Сантос. — Ведь мы с вами призваны осуществлять помощь в финансировании промысла Господнего.

— О да, промысла Господнего. — Анчелотти сложил ладони как для молитвы, прижав их к губам. — И именно поэтому, я уверен, вы это понимаете, мы с вами должны блюсти особую бдительность.

— Боюсь, я не совсем понимаю, ваша светлость, — хмурясь, сказал Сантос и поставил чашку на стол. — Бдительность в вопросах чего?

— В вопросах репутации католической церкви, разумеется.

— Надеюсь, вы не хотите сказать, что…

— О нет, Антонио, конечно, нет, — поспешил успокоить его Анчелотти. — Но в свете известных событий… Мы должны… э-э… усерднее следить за тем, чтобы нам не задавали щекотливых вопросов.

Сантос понял, что Анчелотти говорит о знаменитом скандале 1980-х, в котором был замешан Банк Ватикана, когда его обвинили в отмывании миллиардов долларов, нажитых мафией на торговле наркотиками. Собственно, тогда и была создана комиссия по надзору.

— Но я не понимаю, какое отношение это…

— Ваши годовые отчеты просрочены почти на месяц, — вступил в разговор кардинал Вилло, и в голосе его прозвучали обвинительные нотки.

— Но я уже объяснял архиепископу Анчелотти, что дело всего лишь за некоторыми незначительными, чисто техническими вопросами, которые аудиторы…

— Мы также наслышаны об имеющихся у вас проблемах с ликвидностью, — прибавил кардинал Картер не менее резким тоном.

— Не говоря уже о проблемах с прозрачностью ваших сделок по недвижимости, — подал голос кардинал Ньюмен.

Сантос вдохнул поглубже. Ну вот, началось изгнание торгующих из храма, печально подумал про себя он. Вместо того чтобы вооружиться международным финансовым законодательством и Библией, будут теперь судить-рядить, выискивать виновных. Тоже мне, комиссия по надзору!

— Да, некоторые банки отвели свои финансовые потоки, но этого следовало ожидать в условиях мирового кризиса. И все же мы располагаем достаточным пространством для маневренности благодаря депозитам и основному капиталу. Что же касается наших сделок с недвижимостью, то здесь имеются небольшие проблемы, как и у всех, но с прозрачностью нашей деятельности за прошлый год дело обстоит более чем…

— Думаю, нам следует провести небольшую ревизию, чтобы освободить себя от волнений, возникающих в свете крайне возросшей нестабильности рынков, — осторожно, без какой бы то ни было резкости в тоне, предложил Анчелотти.

— Какую именно ревизию?

— Возможно, имеет смысл просмотреть ваши последние счета по менеджменту и картину состояния общих банковских счетов, — как ни в чем не бывало пояснил Анчелотти. — Для этого у нас есть специальная команда. Она проведет ревизию в течение нескольких недель. Вы даже не заметите, что это произошло.

Сантос молчал, смекнув, что выбора у него, похоже, нет.

— И когда вы хотите начать проверку?

— Послезавтра вас устроит? Не слишком рано? — Анчелотти непринужденно пожал плечами, но Сантос почувствовал на себе его пристальный взгляд, как если бы архиепископ ждал, какая будет реакция.