Женское время, или Война полов - Эдуард Тополь Страница 17

Словно ожила древнегреческая скульптура Венеры Родосской, и ее мраморная красота налилась живой, теплой плотью.

— Н-да… — только и произнесла жена президента, недоверчиво обходя свою подругу. — Теперь я понимаю мужиков. А ведь у нас был один размер лифчика — второй. Помнишь?

— Мне кажется, она растет, — сказала Лана про свою грудь.

— А как насчет желания? Эта сиська торчит, будто тебя возбудили.

Лана прошла в угол кабинета, к бару-холодильнику, открыла его, достала бутылку виски, жадно выпила прямо из горлышка несколько больших глотков и только потом ответила:

— Я презираю мужчин! Fuck them! Конечно, для производства потомства без них не обойтись, но во всем остальном они нам не нужны. Ты можешь быть президентом не хуже твоего мужа. А то и лучше.

Она подошла к окну. За оградой Белого дома на Пенсильвания-авеню по-прежнему торчали безработные с требованиями государственных субсидий на создание новых рабочих мест.

— Посмотри на них! — презрительно сказала Лана, снова прикладываясь к бутылке. — Это же рабы! Рабы, требующие рабства! — И вдруг крикнула в окно: — Fuck you! Fuck you сто раз!

— Заткнись! Ты что! — Жена президента испуганно потащила ее от окна. — Ты же голая!

Но Лана хмельным движением руки легко отшвырнула от себя свою подругу.

— Не трогай меня!

И к ужасу Первой леди, снова выпила виски, опустошив бутылку почти наполовину и пьянея буквально на глазах.

— Что ты знаешь обо мне? — вдруг сказала она с хмельной ожесточенностью. — Мы дружим тридцать лет, но что ты действительно знаешь обо мне? Ничего! Потому что у тебя есть муж — он твой партнер, твой любовник и твой пастор! Ты не знаешь, что такое одиночество! А я приходила с работы домой, закрывала дверь, и все — я одна! На весь вечер и на всю ночь! Ни одна блядь не позвонит и не пригласит никуда, потому что боится, как бы ее муж не положил на меня глаз! А все приличные мужики давно разобраны! Ты знаешь, до чего я дошла? Я стала читать «Strictly Personal» в журналах. Я, Лана Стролл! И даже сама дала пару объявлений! Анонимно, конечно. Но теперь — все! — Она снова отпила виски. — Fuck them! Никаких мужиков!

Она хотела еще выпить, но Первая леди мягко, как у больной, отняла у нее бутылку.

— Подожди, Лана. Хватит. Дай, детка, я тебя одену… — И ласково погладила подругу по голове.

И от этого короткого, почти беглого жеста что-то дрогнуло в Лане, изменилось, и ее голова вдруг сама потянулась за ладонью подруги, как тянется ребенок за ласковой рукой матери.

Жена президента уловила это движение и тут же обняла подругу за плечи.

— Все хорошо… Все будет хорошо… — сказала она.

А Лана вдруг посмотрела вокруг себя трезвеющим взглядом. Словно тепло объятий подруги произвело на нее расслабляющий эффект — ее плечи опустились, спина расслабилась, и она снова стала похожа на прежнюю Лану Стролл — женственную, мягкую, интеллигентную.

— Со мной что-то не так, да? — сказала она растерянным тоном.

— Куда ты ехала сегодня? — как можно мягче спросила ее Первая леди.

— Я не знаю… Не знаю… — произнесла Лана, и ее взгляд устремился за стены Белого дома.

— Вспомни, это важно.

— Это было как гипноз… Я ехала… Как будто меня звал какой-то голос, маяк… Да я и сейчас это чувствую. Словно меня где-то ждут…

— Где? — тихо, чтобы не спугнуть откровение подруги, спросила жена президента.

— Не знаю… Мне кажется, где-то за морем. Знаешь, тогда, в ту ночь, когда мне выжгли грудь, мне тоже снилось море. Теплое зеленое море. Оно лечило боль. И с тех пор этот морской сон — каждую ночь. А вчера утром… Это было как зов. Я хотела доскакать до океана и куда-то плыть.

— На лошади?!

Лана повернулась к подруге.

— Я свихнулась, да? — Она потерла свои виски. — Ведь я хотела на лошади переплыть океан… Что-то со мной не так, конечно…

— Нет. Ничего… Ты уже в порядке. Может быть, тебе нужно поспать.

— Вы собираетесь показать меня психиатру?

— А ты хочешь этого?

— Не знаю. Но мне страшно. Мне кажется, я становлюсь другой.