Лес разбуженных снов - Антон Леонтьев Страница 17

Четыре дня спустя произошло то, чего так опасалась доктор Конвей. Теодор Готвальд вызвал ее к себе, и по его тону Стелла сразу поняла: случилось нечто непредвиденное.

– Новое убийство? – спросила она. – Черт снова вышел на охоту?

– Не исключено, – кивнул Готвальд. – Агнешка, та самая журналистка, что выгородила Черта, найдена мертвой. Однако, в отличие от других жертв, не у себя дома, а на улице. Кто-то напал на нее в темном переулке и задушил. Никаких следов сексуального насилия, зато исчезла ее сумочка с документами и портмоне. Полиция придерживается версии о разбойном нападении, однако у меня большие сомнения в ее достоверности.

– Ваши люди следили за Чертом? – продолжала допытываться Стелла.

– Следили, – подтвердил Готвальд. – Но что толку? Он, вероятно, знал об этом и все же умудрился выскользнуть из дома так, чтобы его не заметили. За журналисткой тоже следили, однако сегодня утром мне приказали снять наблюдение – начальство получило жалобу от ее адвоката. Мне пришлось повиноваться.

– Значит, Черт устранил единственную свидетельницу, которая могла бы дать против него показания, и обставил все как ограбление, – вздохнула Стелла. – Вы точно уверены, что нет улик, позволяющих заподозрить его в убийстве журналистки?

– Кроме того, что убийцей был мужчина, причем достаточно сильный, ростом около метра восьмидесяти, то есть таких же параметров, как и Черт, эксперты ничего не раскопали, – сообщил Готвальд. – Он издевается над нами! Его теперешний адвокат, тот, что заявился тогда в следственный изолятор, подал новый иск, и в нем фигурирует мое имя. Он требует моего отстранения от ведения дела.

– Я же говорила вам, шеф, что рукоприкладство до добра не доведет, – покачала головой доктор Конвей. – Черт – коварный противник, он отлично знает свои права и использует их против нас. Не сомневаюсь, что он получает огромное удовольствие от игры с нами, мнит себя всемогущим – еще бы, он ведь оставляет с носом прокуратуру и полицию раз за разом!

– В старые добрые времена, когда мы жили при коммунизме, а адвокаты предпочитали помалкивать, зная, что у них в любой момент могут отозвать лицензию, преступников, подобных Черту, обхаживали резиновыми дубинками, а затем запирали в карцер – и они сами признавались в содеянном, – негодуя заявил Готвальд. – Теперь же так поступать с задержанными нельзя, каждый из них знает свои права и грозит исками. Не сомневаюсь, что в ближайшие дни Черт добьется своего – нам будет приказано снять наблюдение за его домом. И значит, маньяк, на совести которого три десятка жертв, сможет творить, что ему захочется. Прокуратура уже заявила, что после исключения из дела всех улик устраивать новый процесс против Черта не имеет смысла. Может быть, когда он убьет еще кучу женщин и допустит ошибки, они займутся им, но не сейчас!

Стелла тяжело вздохнула. Выходит, им остается только рассчитывать на удачу. Вацлав Черт добился своего и, выйдя на свободу, продолжает убивать. И остановить Черта, пока он не оставит улики на месте преступления, нет никакой возможности.

– Теперь перейдем к делу, – заявил Готвальд. – Вы представляете для Черта особый интерес. За ним ведется наблюдение, и он не посмеет начать охоту на вас. Но его адвокат, как я уже сказал, подал апелляцию, и по имеющимся у меня сведениям она будет удовлетворена на текущей неделе.

Доктор Конвей поежилась. Вацлав Черт был, пожалуй, самым опасным и кровожадным убийцей, с которым ей приходилось сталкиваться. И он недвусмысленно заявил: они скоро встретятся! Черт, наплевав на собственную безопасность, совершил два новых убийства, соответственно, не остановится и перед третьим.

– Что вы хотите сказать, шеф? – произнесла Стелла дрогнувшим голосом.

– У меня так и чешутся руки… – признался Готвальд. – Будь я на пенсии, то взял бы пистолет, отправился бы в логово к Черту и всадил ему в грудь всю обойму. Меня бы, понятное дело, арестовали и отдали под суд за преднамеренное убийство, но одним извергом на земле стало бы меньше. К сожалению, ничего подобного я позволить себе не могу: до пенсии мне еще далеко, и если я сейчас отправлюсь в тюрьму, к вящей радости всех негодяев и извращенцев в нашей стране, то кто будет их ловить? Но я не хочу, Стелла, чтобы вы стали следующей жертвой Черта!

Доктор Конвей вздрогнула и произнесла слабым голосом:

– Вам не стоит обо мне беспокоиться, шеф! Я сумею справиться с Чертом…

– Вы уверены? – хмыкнул Готвальд. – Он помешан на убийствах, вы сами мне это говорили. Ему наплевать на то, что полиция может его арестовать, ему хочется крови. На сей раз – вашей крови, Стелла. Он ведь уже проникал в ваш дом…

– Я не хочу об этом говорить! – воскликнула Стелла.

– Проникал и даже пытался убить вас, – продолжил, невзирая на ее протест, Теодор Готвальд. – И вы допустили большую ошибку, не сообщив тогда в полицию.

– Шеф, прошу вас, давайте оставим тему! – попросила… нет, потребовала Стелла.

– Если Черт однажды проник в вашу квартиру, то он сделает это снова, – добавил тем не менее Готвальд. – И вам не поможет даже то, что вы проживаете в высотном доме, на тридцать восьмом этаже, а ваша квартира превращена в филиал швейцарского банка – кинокамеры, сигнализация, датчики движения, инфракрасные лучи и прочая дребедень. Вы же занимались составлением «портрета» Черта, и вам отлично известно: если он выбрал себе жертву, то обязательно найдет способ умертвить ее. Ведь так?

Стелла ничего не ответила. Она знала, что Готвальд тысячу раз прав. Несколько раз кто-то звонил ей и молчал в трубку, и Стелла подозревала, что на другом конце провода находится не кто иной, как Вацлав Черт. А буквально сегодня утром она получила открытку с изображением пляжа и океана, адресованную ей некоей подругой по имени Валерия Челарь. Но такой подруги у Стеллы никогда не было! «Подруга» сообщала, что у нее все хорошо, отпуск проходит отлично, а завершалось послание зловещей фразой: «Уверена, скоро мы увидимся, дорогая. Встреча доставит нам массу удовольствия». Стелла нехотя поведала о звонках и открытке Готвальду.