Башня аттракционов - Надежда Нелидова Страница 16

В эту ночь Янка легла, чувствуя себя под тёплым уютным крылом. Морковная, с Галиных слов, оказалась никакой не паханкой, а обыкновенной шавкой и ковырялкой, ходившей по рукам. И прозвище имела соответственное: «Лизочка, Лизочек, ещё один разочек».

– И вообще, ни паханов, ни опущенных на женской зоне нет. И проверок с полотенцами никто не устраивает. Дикие кошки над собой ничьей власти не потерпят. Мы независимые, гуляем сами по себе, – с гордостью сказала Галя. И презрительно добавила: – Это мужики, псы, без хозяина и плётки не могут. Ни на воле, ни на зоне.

Правда, в отряде была «сама», которая судила споры, мирила соперниц. Ею – вот не подумаешь! – оказалась маленькая женщина, похожая на усталую учительницу. Но не факт, что и её послушают.

Дальше… Дальше всё развёртывалось, как в дешёвом уголовном романе.

– А ты на Пятачка смахиваешь, из мультика. Смешная, и пищишь так же. И нос как пять копеек, с круглыми дырочками. Пи-ип, – Галя любовно подавила Янкин нос. – Ути, птенчик мой. Счас простынёй отгородимся… Никто нам не помешает, – и, сопя, навалилась на Янку тяжёлой тёплой грудью. Уткнулась, завозилась мягкими мокрыми губами в её шее, тяжело дыша, шарила за пазухой.

– Что, совсем-совсем ничего не чувствуешь? – с огорчением спросила она у полуобморочной, окоченевшей Янки. Сколько ни пыталась Галя ласково разжать её пальцы и уложить куда следует, или склонить Янкину голову к своим жарким чреслам – Янку свело судорогой. Вот так взяло и всю свело, от макушки до кончиков пальцев.

Галя вздохнула:

– Ладно. Сильничать не буду, не из таких. Погоди, дай срок – сама запросишь. Вся сладость, когда обе хочут.

– Хотят, – на автомате сказала дрожащая Янка. – Не хочут, а хотят.

– Грамотная, – уважительно подытожила Галя. Она нехотя вернула своё тело на тяжко скрипнувшее ложе. – Книжек, поди, много читала: всяких, разных… Расскажи чё-нибудь кучерявенькое из книжек, а? Про любовь до гроба со смертоубийством. Чтобы трясло всю, огнём жгло и морозом продирало.

«Чтобы трясло всю» – такое Янка не читала. Читала современную женскую прозу, но там вся прелесть, неуловимый аромат в недосказанности, в изяществе языка, стиля. Гале же явно требовался сюжет покруче, с элементами мелодрамы.

Такие можно было взять только из передачи «В зале суда». Янка лихорадочно мысленно перелистывала сценарии, которые сама строчила для нескончаемого судебного сериала. Телевизионные судилища, прямо скажем, были бездарной, безграмотной, грубой имитацией настоящего суда. Зато уголовные дела – самые интересные.

Для начала наскоро заменила безработного Василия, 77 года рождения, ранее отбывавшего наказание по статье 158 УК РФ, – на жгучего брюнета, банкира Витольда. А штукатура-маляра Раису, 87 года рождения, ранее не судимую, на… Скажем, на золотоволосую стюардессу Вивиану.

– Вивиана какая-то, – с сомнением фыркнула Галя. – Таких и имён-то нет.

– Есть. Красивое греческое имя, – Янка пугливо перегнулась к Гале и скороговоркой зашептала в подставленное с готовностью ухо… Когда во рту у неё пересохло и шершавый язык не ворочался, Галя широко, сладко зевнула, клацнула корешками зубов. Потёрла ухо.

– Даже в ухе щёкотно и сыро стало. Продолжение, что там дальше будет, завтра доскажешь. Эх! Я бы тоже в стюардессы подалась – кабы всего этого не было! – Галя мечтательно повела рукой вокруг себя.

Непонятно, что она имела в виду: своё громоздкое тело, в чьих недрах навечно схоронилась тоненькая стюардесса, или спящую спальню вокруг.

В полутьме, разреженной разъедаемым глаза ржавым светом дежурной лампочки, чувствовалось присутствие многих десятков несвежих женских тел. Одни лежали неподвижно, брёвнышками, другие беспокойно ворочались.

В тяжёлом, спёртом воздухе слышались сонное дыханье, храп, постанывания и бормотанье. В углу кто-то с болью вздыхал: «О господи!» – пока рядом не шикнули: «Заткни хавальник, а?! Святоша, млин…»

Галя лежала, по-детски сунув ладошки под щёку, счастливо беззубо улыбалась. В полутьме у неё блестели глаза, как у ребёнка.

– Вот почему, интеллигенция сраная-драная, вы за себя постоять не можете? – сердито размышляла Галя, закинув округлые полные руки за голову.

Сердилась она оттого, что Янка всё ещё не дозрела до любви и в очередной раз отказала ей. – Бескостные какие-то, чисто варёные макароны. Кто обидит – тут же лапки кверху. Быстро ломаетесь, зачухиваетесь. Что ни доходяга, в помойке роется – то кандидат фу-ты, ну-ты наук или филолог. Вот ты кто?

– Филолог, – благоразумно решила не спорить Янка. Она до сих пор обмирала от ужаса и передёргивалась, вспоминая моменты очередной не удавшейся любви.

А впереди ещё целых три недели, и Галина пылкая любовь отсрочена лишь на неопределённый срок. Пока не истощится в Янкиной памяти захватывающее, упоительное содержание папок с исковыми заявлениями, протоколами допросов и судебными приговорами.

Представила, в каком восторге от этих сцен бдящие у мониторов студийцы (спасибо приборам ночного видения). Интеллигенция сраная-драная. Суконки, хля…

– Чё дальше-то было? Значит, Элеонора ребёнка ей подменила?

– Не Элеонора, а медсестра в роддоме. Элеонора ей заплатила.

– Кому заплатила? Изабелле или медсестре? Совсем ты меня запутала.

– Медсестре, конечно! – Янка чуть не плакала от Галиной непонятливости. – Ну, вот. И Изабелла понимает, что кто-то объявил охоту на её ребёнка.

– А где Вивиана?

– А Вивиана бороздит себе голубые воздушные океаны, ни о чём не подозревая.

– Погоди. То есть это подкидыш. А родной ребёнок Элеоноры умер?

– У неё ребёнок живой, жи-вой, понимаешь?! Я пока не рассказываю, чтобы сохранить интригу. На самом деле это ребёнок Изабеллы, только Элеонора не знает. А Изабелла хочет ликвидировать собственного ребёнка, думая, что это ребёнок Элеоноры и Витольда. Медсестра их всех обманула, понимаешь?!

– А-а! То есть Витольд крутил с медсестрой?!

– Да нет же! Элеонора – любовница Витольда, а Изабелла… То есть наоборот.

Фу-у! Янка сама не рада была, запуталась в дебрях реальности и собственных фантазий. Пожалуй, пора закругляться с этой историей и перейти на чёрных риелторов и квартирные мошенничества.

– Яночка, – ворковала в трубке редакторша, – а продюсер нами не доволен. Какое-то беззубое, говорит, реалити-шоу. Не шоу, говорит, а манная каша. Лапуля, кому интересны твои высосанные из пальца ночные истории? Шахерезада выискалась… Какие, прости господи, рейтинги. Того гляди, вылетим из прайм-тайма. Ни острых моментов, ни лесбийского секса, ни женских боёв без правил.

– Что же мне делать?!

– Иди на провокацию, разогрей конфликт – разумеется, в зоне досягаемости видеокамер. Сцепись с этой… ну, которая «Лизочка-Лизочек, ещё один разочек». Ну, волосы повыдираете, ну, носы разобьёте друг другу. И к Гале пора быть благосклоннее. Не смертельно ведь, лапуля. Зато бесценный опыт! Рейтинги! Популярность! Хургада!