Жало белого города - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури Страница 16

Я пересказал заместителю комиссара наш разговор, поведал о популярном аккаунте в «Твиттере», который якобы принадлежит Тасио, и о его предложении сотрудничать со мной в раскрытии преступлений.

– Похоже, он снова хочет стать героем Витории, – добавил я. – Вот и собирается помогать в поимке виновного.

– Если Тасио подстрекатель, – перебила меня Эстибалис, – и кто-то из его последователей виновен в новой волне преступлений, возможно, он все организовал так, чтобы подставить фактического преступника и мы его арестовали.

– Вы полагаете, он способен рисковать собственными помощниками? – спросила заместитель комиссара.

– Почему бы и нет, – Эсти пожала плечами, – для него они всего лишь инструменты, так же как и жертвы. Если вы заметили, убитые довольно безлики, они лишь фрагменты его инсталляции. Возможно, он убедил кого-то наиболее внушаемого из своих последователей вести себя так, как на его месте вел бы себя сам. Подражатель все сделает так, как делал он двадцать лет назад, и в конце концов Тасио освободят. Если он осуществит свой план и поможет нам, то станет героем.

– Но почему он затеял все это именно сейчас, когда получил право временно выйти на свободу? – настаивала Альба.

– Потому что он не просто хочет вернуть себе свободу, – предположил я. – Прежде всего он не желает быть изгоем, врагом общества номер один, серийным убийцей, который вышел на время, отсидев бо́льшую часть срока. Он мечтает, чтобы все вернулось к ситуации, предшествовавшей падению. Чтобы положение дел оставалось таким же, как, цитирую дословно, «за несколько часов» до его задержания, чтобы Витория снова оказалась у его ног: слава, почитание, социальное положение… Не хочет прятаться от людей после выхода на свободу.

– Это согласуется с тем фактом, что за два десятилетия он так и не продал свою квартиру на Дато, – добавила Эстибалис. – Я проверила по земельному реестру сегодня утром. Он мог бы сделать это, назначив своего представителя, но собственность по-прежнему зарегистрирована на его имя и за двадцать лет не поменяла владельца.

– Это означает, что, выйдя из тюрьмы, он предполагает жить на прежнем месте. Можете себе представить, что будет каждый раз, когда он выйдет на улицу? Его дом в самом центре Витории, все будут его узнавать. Вся Витория будет в курсе того, что он на свободе. Он не желает быть злодеем в собственном городе, – сказал я.

Альба Диас де Сальватьерра прикусила губу, на ее лице отразилась досада. Наконец она встала.

– Вы должны были предупредить меня заранее и, разумеется, обсудить со мной целесообразность посещения этого заключенного. Подождите меня здесь, я схожу в отдел по борьбе с киберпреступностью. Инспектор Айяла, ваш компьютер будет контролироваться до следующего распоряжения, – сказала она, застегивая синий пиджак своего приталенного костюма, и покинула кабинет.

Увидев, как она уходит, я не выдержал и глубоко вздохнул. В течение нескольких секунд смотрел на закрывшуюся за ее спиной дверь. Наконец взял себя в руки, несмотря на подавленность.

– Итак, Эсти, движемся дальше. Какие новости ты хотела рассказать мне в «Толоньо», когда нас перебили?

– У меня есть список сотрудников, у которых имеются ключи от Старого собора, но директор сообщил мне одну деталь, которая может тебя заинтересовать. Пару недель назад одна из археологов, отвечающая за проведение туристических экскурсий, попросила сделать ей копию, потому что не могла найти свою связку. Она утверждает, что потерять их не могла, что она очень аккуратна и всегда держала их при себе. Уверена, что их украли. Это случилось во время последней вечерней экскурсии, которая начинается без четверти восемь. Когда через час экскурсия закончилась, уже почти стемнело. Во многих уголках собора, где проходят экскурсанты, видимость очень плохая, и кто-то незаметно стянул связку.

– У нас есть списки ежедневных посетителей?

– Да, директор мне их передал. Но имей в виду, что записывают только имена, удостоверение личности не требуют. Если кто-то идет на экскурсию, чтобы украсть ключи, а затем подбросить в собор пару трупов, вряд ли он назовет свое настоящее имя. Это было бы непростительной ошибкой – на такую способен только начинающий, что плохо сочетается с тем, как безупречно он совершает свои преступления.

– В любом случае все имена следует проверить, – повторил я. – Кстати, удалось выяснить, кем были вчерашние жертвы?

– У нас все утро оперативная система в нерабочем состоянии, Унаи. Мы не могли ничего выяснить. Есть сотни заявлений, которые необходимо проверить и сверить данные с описанием трупов. Но, думаю, вскоре мы всё узнаем. Для начала я попытаюсь найти базу данных всех пасечников в нашем районе. Впрочем, есть полно любителей, которые занимаются этим делом для себя и не имеют лицензии на продажу меда. В долине Горбеа многие держат ульи; если всех их вносить в список, он станет бесконечен. Даже у моего отца на даче была маленькая пасека, еще в те времена, когда он не страдал Альцгеймером, – пробормотала она, понизив голос, как будто ее пугало даже звучание этого диагноза.

Отец ее был еще совсем не стар, однако недавно его поместили в специальное отделение дома престарелых в Чагорричу, где лежали пациенты, страдающие болезнью Альцгеймера.

– Думаю, мой старший брат избавится от ульев, – продолжала Эсти, вертя ручку своими крошечными пальчиками. – Я всегда их боялась и никогда не подходила близко. Очень жаль, что вчера я недостаточно быстро среагировала, когда изо рта парня вылетела пчела. Пчелы реагируют на адреналин, который мы, люди, выделяем в стрессовых ситуациях. Они чувствуют угрозу и кусают, поэтому пасечники должны быть людьми уравновешенными, с достаточным эмоциональным интеллектом, чтобы, приближаясь к ульям, контролировать себя. А я вечно нервничаю с меня хватило нескольких укусов, чтобы понять, что лучше их не трогать.

В этот момент вернулась помощник комиссара. Лицо у нее было серьезным, она выглядела усталой, но все мы знали, что впереди у нас долгий рабочий день.

– Итак, специалисты по киберпреступлениям займутся вашим компьютером, инспектор Айяла. А сейчас мне хотелось бы услышать ваше мнение об этих четырех убийствах.

– В общих чертах есть три гипотезы, – сказал я, вставая из-за стола. Не знаю почему, но стоя мне проще выражать свои мысли. – Или, если хотите, три теории. Теория А: Тасио совершил предыдущие убийства, а сейчас действовал как подстрекатель. Это означает, что он оказывает влияние на кого-то за пределами тюрьмы, что вполне сочетается с тем впечатлением, которое Тасио произвел на меня этим утром: умен, проницателен, с высоким чувством собственного достоинства. Все черты лидера.

– Каковы мотивы преступления? – поинтересовалась она.

– Хочет перевести стрелку и на другого, как, по его утверждению, поступили когда-то с ним. Сейчас он в тюрьме и не может быть исполнителем преступления.

– Хорошо, – вздохнула она. – А теория В?

– Вторая более логичная: убийца – его брат.