Черный список - Чандлер Бейкер Страница 16

Грейс, наверное, не смогла бы припомнить, когда в последний раз лгала. И чтобы это была не какая-нибудь ерунда, а настоящая, добросовестная ложь… «Я работаю допоздна, Лайам, прости, я полуночница. В холодильнике есть грудное молоко», – говорила она. Конечно, ее муж воспылал праведным гневом.

Как они могли такое допустить? Абсолютно неблагоразумно. Разве она не объяснила им, что такое молодая мать? Люди всегда напоминали Грейс, что она является молодой мамой.

Три недели назад она призналась Лайаму, что, наверное, больше не сможет вставать пораньше, чтобы накормить Эмму Кейт, и что она скорее готова слушать ее надрывный плач. В ответ муж легонько сжал ей плечо и сказал:

– Ты просто вымоталась. И не могла бы чувствовать себя по-другому.

И тогда она подумала, как и все остальные: как удобно всегда иметь рядом человека, которому можно объяснить свои негативные эмоции!

А он поцеловал ее в висок и сказал, что она – удивительная мама…

Потом они с Лайамом – с двух- или трехнедельным опозданием – отвезли Эмму Кейт на обязательный осмотр к терапевту; такой осмотр нужно было проводить, когда ребенку исполняется четыре месяца. Доктор Танака вручил Лайаму глянцевую брошюру, в которой были перечислены признаки послеродовой депрессии: затяжное уныние, беспомощность, немотивированные слезы. Усиленный или ослабленный аппетит. Бессонница при усталости. Опасения за то, что мать может навредить ребенку, себе самой или другим. Все это довольно интересно, думала Грейс. Очень информативный материал. Но…

– Глядя на вас, можно подумать, что материнство – не такая уж сложная штука. Ваша дочь на правильном пути, – сказал доктор.

Вот как. Все было так, как и должно быть, потому что если не так, то, уж конечно, доктор Танака это заметил бы. Он был лучшим педиатром в Далласе. Она уже убедилась.

Эта идея пришла к ней в голову неделей раньше, когда Лайам как бы невзначай поинтересовался, не стоит ли им подумать еще об одном ребенке. Грейс ведь не какая-нибудь неопытная пташка, сказал он, хотя он, конечно, использовал для этого более приличные слова, потому что Лайам был мужчиной воспитанным. На протяжении всей ее беременности он не переставал повторять, какая она красивая. Он терпеливо ждал своего отцовства. В десять вечера выходил из дома и возвращался с порцией молочных коктейлей, – гордый, как будто получил дорогую награду. Ночные продуктовые вылазки означали, что за эти девять месяцев, пока она вынашивала Эмму Кейт, его собственный аппетит существенно укрепился. А для такого приверженца кроссфита, как Лайам, думала Грейс, это самая хорошая вещь, которую он когда-либо для нее делал…

Но разговор о втором ребенке встревожил ее. Ведь с момента рождения Эммы Кейт они даже не занимались сексом. Доктор очистил ее для «половой активности» несколько недель назад, но Грейс еще ничего не сказала Лайаму. Возможно, она намного более лжива, чем сама думала…

Грейс поняла, что для эгоизма не существует клинического диагноза. И поскольку это было, по-видимому, ее собственным несчастьем, она решила разобраться сама.

* * *

Гостиничный номер стоил кучу денег – шестьсот пятьдесят долларов за ночь. Несколько дней назад Грейс открыла одно из писем-предложений с приложенной к нему кредитной картой. На письме стояла пометка «Предварительно одобрена». Она заполнила бланк во время перерыва, затем сунула карту в кошелек. Той ночью ее ребенок просыпался шесть раз. В одной статье Грейс прочитала, что террористов «Аль-Каиды» заставили говорить, когда лишили именно сна, а не воды. Им обещали дать выспаться. Она все поняла. И сдалась. Ее собственный ребенок окончательно добил ее…

Голова у нее сделалась ватной, в висках покалывало. Она была измотана до тошноты, и содержимое желудка – лишь наполовину съеденный завтрак – готово было выплеснуться наружу. Кофе лишь спровоцировал некомфортный гул в голове – и это на фоне чрезмерной усталости. Сейчас ей страшно хотелось выспаться, она жаждала сна даже сильнее, чем сладких кексов.

Отель оказался великолепным: с огромным бассейном, шикарным рестораном и бесплатным шампанским в лобби. Она не видела смысла останавливаться на полпути. Если б Грейс Стентон собиралась в ад, то не поселилась бы в «Холидей-Инн».

Вчера вечером она расхаживала вокруг в пушистых шлепанцах и размышляла: вот как закручивают романы. Сначала пообещала себе, что остановится здесь всего на ночь. Но к тому времени, когда откупорила бутылку шардоне (здесь Грейс тоже не стала экономить, указав на бутылку стоимостью 75 долларов), она была твердо намерена продолжить мерзкое свидание. С собой…

Тебе я оставлю своего мужа, мысленно обратилась она к своей ароматерапевтической ванне. Мы сбежим вместе. Мы ведь родственные души. Есть только одна проблема: моя грудь должна кормить моего ребенка… Просто дайте мне пару месяцев, чтобы все уладить. Потом сами всё увидите. Обещаю. Я люблю вас.

Наутро Грейс проснулась, когда солнечные лучи начали проскальзывать сквозь шторы. Она подтянула одеяло повыше. Простыни ослепительной белизны пахли, как дорогой французский парфюм. Дрожь удовлетворения пробежала по кончикам пальцев на ногах, когда Грейс подумала, как, должно быть, ее муж скучает по ней, когда меняет ребенку подгузники и кормит из бутылочки в два часа, потом в три тридцать и, наконец, в пять утра.

Наконец, она встала и, позвонив на ресепшене, заказала себе круассан с маслом и абрикосовым джемом и капучино. Болела грудь. В тканях образовались маленькие узелки. Грейс мягко надавила на них и поморщилась.

Она опоздает на работу, сильно опоздает. Да гори оно все гаром, подумала Грейс вчера вечером, когда не стала включать будильник. Но как только встала с кровати, то почувствовала, что бунтарства у нее поубавилось. А когда натягивала черное облегающее платье и надевала жемчуг, то почувствовала, как в животе, словно масло, растекается свежая мгла…

Грейс попыталась представить себе Эмму Кейт.

Глаза ее ребенка до сих пор казались ей странными. Словно два кусочка мрамора в сморщенной голове инопланетянина. Все время смотрят на нее, постоянно ждут любви – той самой, которой она, по идее, должна быть наделена как мать. Что ж, вполне обоснованные ожидания, призналась себе Грейс. Особенно для ребенка, который родился в стабильной семье и у здоровой мамаши в тридцать пять с хвостиком. Нет, Эмма Кейт не стала для нее сюрпризом. Грейс тщательно вела календарь. Даже то, что родится девочка, было вполне предопределено. Лайам лишь рассмеялся, но Грейс изучила все эти хитрости: ведь в те дни она потребляла огромные количества «Кристал Лайт» с йогуртами. И Слоун, у которой, естественно, была Эбигейл, советовала ей получать оргазм после того, как его получит Лайам. Что требовало некоторого навыка. После одного из УЗИ, когда врач передал Грейс конверт с распечаткой, она уже знала, что у нее будет девочка. Лайам тоже мечтал о девочке. Именно он и вскрыл конверт, когда она сообщила ему новость. А когда Грейс показала результаты УЗИ Слоун и Aрди, те буквально завопили от радости. Ну, на самом деле вопила только Слоун. Тут же принялись обсуждать планы по совместному воспитанию девчонок, используя Эбигейл в качестве няни-сиделки. А Майкла и Эмму Кейт думали даже в будущем поженить. Все было здорово. Именно так, как она и мечтала.