Сновидение - Франк Тилье Страница 15

– Ровным счетом ничего. Ты смотрела в шкафу?

Она кинулась к книжному шкафу, ломившемуся от всевозможных романов и трудов по криминологии. Абигэль всегда читала запоем и вновь пристрастилась к чтению через несколько недель после аварии. Способ заполнить пустоту не хуже любого другого. Фредерик же регулярно продавал книги, чтобы освободить немного места и выручить денег, однако Абигэль все покупала и покупала.

Он ушел варить кофе в кухню, переоборудованную для жизни вдвоем – стол пошире, кастрюли побольше, – глядя, как она роется в шкафу.

– Эта книга была в твоих снах?

– Да, ее пытались во что бы то ни стало у меня отнять, а я прижимала ее к себе. Я шла с вокзала Лилль-Европа. Я принесла ее сюда и положила на этот столик. Может быть, эту книгу я уже читала. Я читаю так много, что никогда не запоминаю названий.

– А что ты делала на вокзале Лилль-Европа?

– Я оказалась в поезде на Кемпер. Я же тебе сказала, что проснулась от другого сна. В общем, это сложно.

Ей не хотелось вдаваться в подробности, ее многослойные сны были настоящими головоломками. Она села за письменный стол, поставленный для нее в углу гостиной. За монитором на стене висели рисунки, графики с расписаниями, карта региона с обозначенными маршрутами. Абигэль воссоздала эрзац своего прежнего окружения. Все вертелось вокруг аварии, произошедшей полгода назад, и дела Фредди. Справа от компьютера находились самые важные вещи последних недель, тоже так или иначе связанные с этими событиями. Ее часы, разбитые в аварии… письмо дочери, написанное шариковой ручкой… Короче, результаты ее личных поисков. Наконец, в углу были сложены стопкой рамки со странными фотографиями ее кошмаров. Фредерик находил их «чудны́ми» и предпочел не вешать на стену. Не то чтобы сюда валила толпа – у него мало кто бывал, – но его квартира оставалась единственным местом, где он был защищен от внешней грязи. Он часто говорил, что, если впускать в дом текущие дела, рано или поздно станешь спать с табельным оружием.

Абигэль несколько секунд смотрела на все это, потом достала свою тетрадь снов. Она пометила «Сон № 298, 16 июня 2015» и начала писать. Волоски у нее вставали дыбом – так живы еще были в ней сны. Она переписала код, который дала ей девочка: 4–7–15–24. Задумалась над этой последовательностью цифр. Подошел Фредерик с двумя чашками крепкого кофе. Обязательная подзарядка для начала дня. Он поставил чашки, взял ее за руку и закатал рукав халата.

– Следов от иглы все больше. Это начинает всерьез меня пугать.

Абигэль достала пакетик швейных иголок из ящика стола и внимательно их рассмотрела.

– Я укололась иглой в моем сне. И у меня пошла кровь, хотя обычно во сне кровь не идет. Это означает, что мое подсознание нашло защиту. У меня нет больше надежного теста на реальность. То есть даже сейчас я могу видеть сон. С моего окаянного мозга станется.

– Сон, встроенный в сон, который сам встроен в сон? Ну прямо тебе «Начало»! ^[6] А ты типа Леонардо Ди Каприо, который блуждает из сна в сон и в конце концов начинает сомневаться в собственном существовании?

– Как знать? Как доказать себе, что этот стол, этот стул реальны? Что ты реален? Мои сны сильны, Фредерик. Куда сильнее твоих, ты это знаешь?

Фредерик направил руку Абигэль к своей пробивающейся бороде:

– А это сон? Ты ощущаешь мою кожу, слышишь шорох волосков, когда водишь пальцами по моему лицу?

– Да, но…

Он переместил руку на грудь. Абигэль ощутила биение.

– А это тоже сон? У меня есть душа и сердце, Абигэль. Я не какой-нибудь персонаж из кошмара.

– Я не это хотела сказать.

Он посмотрел на свою чашку с кофе и поднимающийся над ней пар.

– Я даже не уверен, что у тебя есть ко мне чувства. Иногда я спрашиваю себя, не остаешься ли ты со мной просто в благодарность за то, что я поддержал тебя и оторвал от бутылки водки.

– Не говори так. Я многое чувствую.

– Многое? Что же это за многое?

– Ты же знаешь, это очень сложно после того, что произошло. Нужно время. И ты проявляешь незаурядное терпение. Ты действительно хороший человек, Фред. Все это скоро разрешится, я уверена.

– Во всяком случае, я срочно запишу тебя к твоему неврологу. Тебе надо пройти всестороннее обследование, чтобы понять, что с тобой происходит и почему ты колешь себя иголками во все места из-за проблем со сном. И на этот раз я пойду с тобой.

– В этом нет необходимости, уверяю тебя. И ты же знаешь, я всегда справлялась сама.

– Мой отец тоже так говорил. Не хотел ничьей помощи, не желал обследоваться. Не наше дело, вечно бормотал он, жуя свои ириски. Пришлось его чуть не волоком тащить в больницу, а когда мы получили первые результаты, рак уже так разросся у него в легких, что ни для одной здоровой клеточки не осталось места.

Он помял сигарету в пальцах, посмотрел на нее и убрал обратно в карман.

– Я больше не хочу, чтобы ты держала меня в стороне от всего этого. Эта болезнь – часть тебя. С ней ты наша Цеце, чертовски хороший психолог, которого мы все любим, и особенно я.

Она улыбнулась ему.

– Да, я знаю, мне нечем особо похвастаться, – продолжал он. – Я целыми днями копаюсь в человеческом дерьме, ем из кастрюль, поглощаю килограммы карамельного мороженого, а потом блюю в туалете, потому что мне от этого легчает. Я не слушаю опер, не хожу ни в театры, ни в музеи, да и по части женщин я изрядно уступаю сверстникам. Но я влюблен. И просто хочу понять, что с тобой происходит. Capisce? ^[7]

– Capisce.