Клуб гурманов - Саския Норт Страница 15

Иво сидел, согнувшись на черном пластиковом стуле, закрыв глаза и обхватив руками голову, погруженный в свои мысли. На плечи была наброшена бежевая замшевая куртка, которую Ханнеке недавно подарила ему на день рождения.

Я погладила его по волосам, он поднял голову, сначала во взгляде вспыхнул испуг, потом удивление, и тут же его плечи задрожали. Он поднялся, обхватил меня своими длинными руками и заплакал, громко всхлипывая.

— Они не знают, они не знают, ничего не знают…

Его заросшие щетиной щеки царапали мне шею, она стала совсем мокрой от слез. Я взяла его голову и большими пальцами вытерла лицо. Несколько минут мы простояли молча друг напротив друга под холодным светом ламп, задавая себе вопрос: в какой же ад мы попали? Сначала Эверт, теперь Ханнеке. Как будто наши семьи кто-то наказывал одну за другой.

Иво отпустил меня и взял за руку, мы сели рядом.

— Никто ничего не говорит. Справится ли она? Никто не может сказать.

Он нервно тер ладонью щетину.

— Я рад, что ты пришла.

— Конечно, я пришла, — пробормотала я и подумала, что окажись я рядом с Ханнеке раньше, мы бы, может, не сидели сейчас здесь.

— Расскажи, что же все-таки случилось?

— Все непонятно, совсем непонятно. После того скандала у Симона и Патриции она, по всей видимости, уехала на такси или на поезде в Амстердам, там сняла номер в гостинице на улице Яна Лёйкена. Ночью она мне звонила, ты тогда тоже была… Сегодня рано утром она снова позвонила, она уже успокоилась и сказала, что к вечеру будет дома. А потом, наверное, часа в четыре, мне позвонили, что она выпрыгнула с балкона. Она в жутком состоянии. Все переломано. Сейчас ей оперируют, как это называется, гематому, кажется. Кровоизлияние в мозг. И неизвестно, выживет ли она. И если выживет, то в каком состоянии потом…

— Но, Иво, Ханнеке же не могла просто так броситься с балкона?

— Нет. Я тоже не понимаю. Ей было тяжело, да, она была потеряна и ужасно расстроена из-за Эверта. Но это…

Я взяла его руку и погладила темные волоски на вздувшихся венах.

— Мы все расстроены из-за Эверта. Но мне не кажется, что Ханнеке из-за этого могла так поступить. Должно быть, это несчастный случай.

— Так и есть. Я уверен. Она слишком много пьет. Я уже несколько месяцев ей об этом говорю. Ну хоть раз можно обойтись без выпивки, мать твою. Но что тут поделать…

Его голос сорвался, он бессильно пожал плечами.

— Я не знала, что все так ужасно. Что у нее проблемы.

Он выпрямился и стал раскачиваться из стороны в сторону.

— Проблемы, проблемы. Да что у нас у всех тут творится, черт разбери? Почему это случилось? Ну, объясни мне, пожалуйста!

Я сжалась, у меня горели щеки. Мне хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе, расплавиться на этом стуле. Иво сжал кулаки и заорал:

— Твою мать! Моя жена! Почему моя жена?

Потом он встал и пошел прочь, шатаясь, как пьяный, в пустынном коридоре.

Я вздрогнула от дробного стука шагов. Симон выглядел потрясающе в черном приталенном костюме из мягкой шерсти, под которым была накрахмаленная белая рубашка. Верхние пуговицы расстегнуты, вдоль лацканов висел развязанный голубой шелковый галстук. По темным кругам под глазами я поняла, как он устал. У меня перехватило дыхание. Я боялась посмотреть ему в глаза, чтобы не задрожать.

— Здравствуй, девочка, — он положил мне на затылок теплую ладонь. — Михел сейчас приедет. Бабетт останется с детьми. Как она?

— Боюсь, что плохо. Ее оперируют. Иво сказал, все переломано.

Он стоял передо мной, широко расставив ноги и нервно дергая коленкой.

— Господи… Что за странная история. Где Иво?

— Пошел немного пройтись. Ему, думаю, слишком тяжело.

— Ладно, девочка, пойду поищу его. Скоро вернусь.

Ханнеке лежала на больничной кровати, такая маленькая и одинокая, голова замотана бинтами, как у мумии, дыхание подключено к аппарату. Я боялась смотреть на трубочки с кровью, торчащие из повязки. Увидеть ее такой оказалось слишком тяжело, меня затошнило, закружилась голова, но я заставила себя остаться, прикоснуться к ее запачканной кровью руке и прошептать, что я рядом, что мне очень жаль, и что она должна бороться и остаться с нами ради Иво и детей. Михел выбежал из комнаты, хватая ртом воздух, за ним вышел Симон. Иво беспомощно сидел рядом со своей женой, которая сейчас была похожа на инопланетянина.