Хроники мертвых - Глен Купер Страница 15

— Нет, — чуть помедлив, ответила Нэнси.

— Тогда откуда знаете?

— Читаю много. Журнал «Нью-Йорк», «Таймс»…

В отличие от Пайпера Нэнси обожала Нью-Йорк. Она выросла в пригороде Уайт-Плейнс. Дедушка с бабушкой — поляки с жутким акцентом и старыми традициями — до сих пор жили в Куинсе. Уайт-Плейнс стал для Нэнси колыбелью, а Нью-Йорк — детским манежем. Здесь она училась музыке и рисованию. Здесь впервые попробовала спиртное. Здесь же потеряла девственность, еще когда была студенткой колледжа уголовного права Джона Джея. Здесь пошла на практику, с отличием окончив Фордэмский университет. Здесь получила первую работу после выпуска из академии в Куонтико. Нехватка свободного времени и денег не позволили Нэнси исследовать Нью-Йорк до конца, но она постоянно держала руку на пульсе городской жизни.

Проехав по мосту через темную реку Гарлем, они очутились на углу Сто сороковой улицы и Николас-авеню. Возле двенадцатиэтажного дома стояли шесть патрульных машин тридцать второго участка северного Манхэттена. С одной стороны широкая и чистая Николас-авеню граничила с небольшим парком — по сути, живым забором между жилым кварталом и территорией Городского колледжа Нью-Йорка. Все вокруг выглядело довольно прилично. Нэнси победоносно взглянула на Пайпера. «Я ведь говорила!»

Квартира Люция Робертсона на верхнем этаже выходила на парк. Из окон можно было увидеть парк Святого Николая и даже студенческий городок, а за ним реку Гудзон и густо засаженную деревьями часть парка в Нью-Джерси. Вдали медленно двигалась на юг кирпично-красная грузовая баржа, огромная — не меньше футбольного поля. Солнечный луч скользнул по старинному медному телескопу на штативе. Пайпер, как мальчишка, чуть было не подбежал к нему, чтобы заглянуть в объектив.

Вместо этого он с серьезным видом показал жетон лейтенанту полицейского участка — здоровенному афроамериканцу, которому не терпелось отчалить домой.

— Кавалерия прибыла!

Полицейские в форме и детективы в штатском, казалось, дружно вздохнули с облегчением. Всем пришлось задержаться, а у каждого, естественно, были свои планы на вечер. Уж лучше отправиться на барбекю, попить холодненького пива, чем нянчиться тут с потерпевшим!

— Где он? — обратился к лейтенанту полиции Пайпер.

— В спальне прилег. Мы проверили всю квартиру. Даже собаку приводили. Чисто.

— Открытка у вас?

Лейтенант протянул белый листок бумаги. «Люцию Джефферсону Робертсону. 10030, Нью-Йорк, Западная 140-я улица, 384».

На обороте, как всегда, — маленький гробик и дата: 11 июня 2009 года.

Пайпер передал открытку Нэнси, потом огляделся по сторонам. Мебель в квартире современная, дорогая. Два восточных ковра. На бледно-желтых стенах — картины маслом профессиональных художников, мастеров двадцатого века. Все пространство стены было занято виниловыми пластинками и компакт-дисками. Рядом с кухней — огромный рояль «Стейнвей» с нотными тетрадями на закрытой крышке.

— Он музыкант? — спросил Пайпер.

Лейтенант кивнул:

— Джазист. Я раньше о нем не слышал. Но Монро говорит, парень чертовски известен!

— Очень популярен, — подтвердил худощавый полицейский.

Перекинувшись еще парой слов, решили, что теперь делом занимается ФБР. Полицейские обеспечат наблюдение за домом снаружи, а федералы позаботятся о Робертсоне. План продуман, осталось его реализовать.

Лейтенант постучался в спальню:

— Мистер Робертсон, вы не могли бы выйти? Офицеры ФБР хотят поговорить с вами.

— Конечно, сейчас, — раздалось из-за двери.

Робертсон — худой, ссутулившийся — вышел из спальни в тапочках, просторных штанах, хлопковой рубашке и тонком желтом кардигане. Выглядел он неважно, словно измотанный путник после долгой дороги. В глубокие морщины, казалось, можно было опустить монету, как в игровой автомат. Кожа совершенно черная и лишь на ладонях с длинными пальцами чуть бледнее — цвета кофе с молоком. Волосы и борода коротко подстрижены, почти совсем седые.

Заметив новые лица, он поздоровался.

— Мне так неудобно… Стольких людей пришлось побеспокоить из-за меня.

Нэнси и Пайпер представились как положено.

— Только не называйте меня «мистер Робертсон», лучше «Клайв» — по-свойски…

Вскоре полицейские ушли. Солнце опустилось над Гудзоном и начало медленно таять, растекаясь по реке словно жирное ярко-желтое масло. Пайпер задернул шторы в гостиной и опустил жалюзи в спальне Клайва. Во всей серии убийств еще не одно не было совершено с применением снайперской винтовки, но преступник каждый раз прибегал к новым средствам.

Осмотрев снова всю квартиру, федералы разделились. Нэнси осталась с Клайвом, а Пайпер обследовал коридор и лестничный пролет.

Официальный разговор не выявил ничего особенного. В Нью-Йорк Клайв вернулся со своим квинтетом из гастрольного тура во второй половине дня. Кроме него, ни у кого ключа от квартиры нет. После благополучного приземления в чикагском аэропорту Клайв на такси поехал домой. Открытка лежала в ящике вместе со всей почтой, накопившейся за неделю. Он сразу позвонил по номеру 911. Из квартиры вроде бы ничего не пропало. Вот и все.

Нэнси зачитала список имен всех жертв по этому делу. Клайв грустно покачал головой. Он никого из них не знал.

— Зачем меня убивать? Я всего лишь пианист, — горестно произнес Клайв, растягивая слова.

Нэнси закрыла блокнот. Пайпер пожал плечами. Версий пока никаких не было. Часы пробили восемь. До наступления Судного дня еще четыре часа.

— Холодильник пуст. К сожалению, мне нечего вам предложить. Я ведь только что приехал.

— Давайте закажем ужин, — предложил Пайпер. — Погуляем за счет правительства!

Клайв позвонил в ресторанчик «У Чарли» на бульваре Фредерика Дугласа и договорился о доставке ребрышек со сложным гарниром из пяти компонентов.

— На мое имя, — прошептал Пайпер, написал его печатными буквами и показал Клайву.

Пока ждали заказ, решили обсудить план дальнейших действий. Нэнси с Пайпером останутся с Клайвом до двенадцати ночи следующего дня. Клайву запрещено отвечать на телефонные звонки. Ночью федералы будут дежурить в гостиной, а утром по обстановке разработают новую схему защиты.

Повисло неловкое молчание. Клайв вертелся в любимом кресле, то морщил лоб, то почесывал бороду. Ему было явно не по себе в компании строгих агентов ФБР, которые совершенно не вписывались в интерьер его квартиры.

Рассматривая картины на стене, Нэнси удивленно вскинула брови.

— Это, случайно, не Де Кунинг? — воскликнула она, показывая на огромный холст с абстрактными кляксами основных цветов.

— Именно. А вы неплохо разбираетесь в искусстве!

— Красиво! Просто поразительно! — От восхищения Нэнси не могла подобрать слова. — Это же безумно дорого!