Пока ты спал - Альберто Марини Страница 15

Он вбил имя первой в поисковик социальной сети и открыл ее профиль. Даниэла Шлиф, изящная невысокая блондинка, работала преподавателем иностранных языков в Бруклине. Ее электронные данные были открыты всем желающим; на странице друзей он увидел фотографию Клары.

По запросу «Памела МакКлоски» Киллиан нашел четыре разных профиля. Полную женщину лет пятидесяти и маленькую девочку он отверг сразу. Две оставшиеся девушки подходили по возрасту, но ни одна из них не была похожа на молодую Памелу на фото из альбома. Кроме того, обе они жили в Европе, одна в Эдинбурге, а другая в Лондоне, и у обеих не было друзей-американцев. Киллиан еще раз всмотрелся в фотографию подруг и стал тщательно рассматривать профили на «Фейсбуке». Он положился на интуицию — и понял, что если кто и похож на девушку с фото, так это маленькая девочка, профиль которой он отмел как неподходящий. На сайте не было указано, где она проживает, но в друзьях значились Клара и Даниэла. Он понял. Стараясь быть оригинальной, Памела разместила в профиле свою детскую фотографию. «Какая глупость», — подумал он. Итак, вторая подруга нашлась.

Он набрал в строке поиска имя третьей: Мария Аурелия Родригес. Профиль не найден. В списках друзей Памелы и Даниэлы ее имя не значилось. В социальной сети не было никаких упоминаний об этой Марии Аурелии.

Киллиан улыбнулся. Похоже, он нашел то, что искал. Он еще раз внимательно всмотрелся в лицо юной Марии Аурелии Родригес на студенческой фотографии; у нее были латиноамериканские черты.

— Привет, Аурелия, — пробормотал он.

Примерно двадцать минут он посвятил перекрестному поиску в разных системах и социальных сетях — и ничего не нашел. Складывалось ощущение, что после института девушка исчезла — по крайней мере, из виртуального пространства.

Он отсканировал фотографию, украденную у Клары, выбрал лицо Аурелии и «обрезал» его, чтобы превратить в отдельный маленький портрет. Он погрузился в работу с головой, когда вдруг в дверь постучали.

Киллиан посмотрел на часы. Время перекуса закончилось. Он вздохнул и направился к двери, подумав, что сосед из квартиры 10Б становится еще более надоедливым. Проблема превращалась в постоянную, навязчивую, и требовала вмешательства.

— Иду, иду! Уже в туалет нельзя сходить? — выкрикнул он, подходя к двери.

Но его пришел навестить вовсе не назойливый сосед. За дверью стояла Урсула, в школьной форме и с рюкзачком; сегодня она вернулась из школы раньше, чем обычно.

— Чего тебе?

Урсула улыбнулась:

— Ты знаешь.

Она была права, Киллиан знал. Он резко вздохнул и пошел за пластиковым пакетом с логотипом видеоклуба, который лежал на кровати. Урсула попыталась войти в квартирку, но Киллиан ее резко остановил:

— Нет, девочка, сюда нельзя.

Она подчинилась, не утратив гордой улыбки.

— Ты тут живешь? Вроде нормальная квартира… с тобой не вяжется. Да это, наверное, не твоя! Ты не ошибся?

Киллиан вернулся с пакетом в руке:

— Держи. Наслаждайся.

Девчонка достала диск из пакета. Судя по обложке, фильм был максимально откровенным, но она не хотела показывать, что довольна.

— Мог бы не жадничать и купить нормального качества, «блю-рей»! — Она проверила, что диск действительно лежит в коробке. — Ты уже посмотрел?

Киллиан устало отмахнулся.

— Да конечно, ты посмотрел, извращенец.

Киллиан положил ей на плечо руку и попытался вытолкнуть, чтобы можно было закрыть дверь:

— Смотри, чтобы родители не нашли.

— Не волнуйся… — девочка была совершенно спокойна, — если найдут, я скажу, что это ты мне дал посмотреть. И что ты меня приглашал в свою квартиру.

Киллиан захлопнул дверь.

День вступил в свою вторую половину; консьерж надел пиджак и фуражку и вернулся на рабочее место. Работу на компьютере он продолжит потом, после вечернего занятия с Алессандро.

В вестибюле стояла суета, приехал контейнер с мебелью, которую вывозили из квартиры 5Б на время ремонта.

На хозяйке были черные леггинсы «Джон Ричмонд» и провокационный свитер из тонкой ангоры — черный, полупрозрачный, с высоким горлом. Ее длиннющие ноги украшали узкие сапоги выше колена. Сумка сегодня была от «Боттега Венета». Красотка с энтузиазмом руководила процессом; складывалось впечатление, что она испытывает какие-то нездоровые материнские чувства к диванам, шкафам и вазам. Она раздавала бесконечные указания и тут же меняла их, вызывая раздражение рабочих. По ее требованию первым в квартиру подняли фортепиано «Безендорфер», привезенное из Вены, чтобы можно было выбрать для него лучшее место, пока комнаты пусты. Инструмент поставили в углу гостиной, возле окна, но осторожно, так, чтобы утром на него не падали беспощадные солнечные лучи. Следуя дальнейшим указаниям хозяйки, в квартиру подняли стулья и дизайнерский стол, диван, обернутый пластиковой пленкой, огромную кровать, прикроватные тумбочки, тяжеленное изголовье в толстом защитном чехле, пару напольных подсвечников дизайна Ниалла Смита. Когда последовала очередь китайской вазы, купленной на аукционе «Сотбис», она тряслась от беспокойства, что рабочие будут недостаточно осторожны. Каждый раз, когда в квартиру вносили очередной груз, она напоминала, что стены недавно покрашены и их нельзя задевать. После мебели на пятый этаж доставили бесчисленные вазы, статуэтки и лампы. Наконец, принесли два персидских ковра — большой, для гостиной, и чуть меньше, для спальни. Когда гостиная была полностью обставлена (стол, стулья, диван, картины), оказалось, что «Безендорфер» поставили не туда, куда следовало бы. Владелица роскошной квартиры коротко извинилась и, глядя на рабочих наивными голубыми глазами, попросила свернуть ковер, передвинуть стол и стулья, переместить пианино, а потом снова расставить мебель и разложить ковер. Киллиан был задействован («Можешь помочь ребятам?») практически с самого начала.

Три часа спустя он все еще помогал ребятам. Двое рабочих из агентства по перевозкам и Киллиан не могли отказать хозяйке квартиры ни в одной просьбе, буквально ослепленные этими голубыми глазами и королевскими манерами.

Когда тяжелейшая работа была окончена, красавица предложила им выпить по бутылочке пива на кухне итальянского дизайна, вместе с ней. Дополнительный час работы троих человек обошелся ей крайне дешево, но они были довольны компенсацией: еще бы, богиня спустилась на землю, чтобы выпить хмельного напитка с простыми смертными. Трое уставших мужчин с бутылками пива завороженно слушали, как она восхищается красотой собственного дома.

До Киллиана вдруг дошло, что он неправильно понял поведение соседки накануне. На самом деле она вела себя так со всеми. Все возникшие иллюзии были разрушены, когда он проанализировал ее поступки. Он восхищался ее способностью кокетничать. Не делая ничего слишком откровенного, не говоря ничего двусмысленного, она добилась того, что каждый из трех присутствующих мужчин чувствовал, будто она общается с ним, и только с ним. Киллиан наблюдал, как она притрагивается к волосам, как улыбается каждому из них при первой возможности, как смотрит в глаза, не отрываясь, ровно столько, сколько нужно, чтобы человеку показалось, что между ними возникла какая-то особая связь, и одновременно недостаточно долго для того, чтобы он был в этом уверен.