Сошедший с рельсов - Джеймс Сигел Страница 15
Сошедший с рельсов - Джеймс Сигел читать онлайн бесплатно
Лусинда повернула ручку, вышла в коридор и закрыла за собой дверь.
Извините, я должен здесь прерваться.
Нужно кое-что прояснить.
* * *
В среду в дверь позвонил человек. Он сказал, что хочет посмотреть дом, а адрес получил у агента по продаже недвижимости.
Ему открыла жена и сообщила, что дом не продается. Наверное, произошла путаница.
– Ваш муж учитель, так? – спросил он.
– Да, – ответила Диана. – Но все равно тут какая-то ошибка. Мы не собираемся продавать дом.
Мужчина извинился и ушел.
– Он не был похож на человека, который выбирает себе дом, – сказала мне позже жена.
– А кого он напоминал? – спросил я.
– Одного из твоих учеников.
– Из школы?
– Нет, из другого места.
* * *
Потом произошло вот что.
Парень из тюремной охраны по прозвищу Толстяк Томми сказал мне в вестибюле, что скоро я получу коленкой под зад.
– Что это значит? – удивился я.
– А то и значит, что тебе дадут коленом под зад, – повторил он.
В Толстяке Томми было больше трехсот фунтов. Мне рассказывали о его забавах – он укладывал в камере провинившегося заключенного лицом в пол и садился верхом.
– Почему? – поинтересовался я.
– Сокращение. Думаю, кто-то нашел лучшее применение нашим налогам, чем обучать придурков читать.
Я спросил его: не знает ли он, когда меня рассчитают?
– Не-а. Но на твоем месте я бы не начинал с ними проходить «Войну и мир».
Толстяк Томми рассмеялся, сотряся все три своих подбородка.
* * *
И наконец, третье событие.
В конце девятой части автор сделал приписку. Сначала я решил, что это продолжение повествования. Слова Чарлза Лусинде. Или самому себе. Но нет, вопрос был обращен ко мне. Авторское отступление.
«Ну как рассказик, пока нравится?» – вот что я прочитал.
Мне, кстати, не нравилось.
Прежде всего потому, что повествованию не хватало напряженности.
А напряженности не хватало потому, что отсутствовал основополагающий момент.
Неожиданность.
Напряженность возникает в том случае, если читатель не догадывается, что произойдет дальше.
А я заранее все знал.
Например, что ожидает героев за дверью номера 1207. Что произойдет, когда они выйдут в коридор. Что будет творить с Лусиндой незнакомец на протяжении следующих четырех часов.
Помнил из предыдущей жизни.
Той жизни, когда просыпался по утрам и недоумевал, почему не хочется вставать.
Принимал душ, одевался и старался не смотреть на лежащий на кухонном столе глюкометр. Ездил пять раз в неделю на поезде 8.43 до Пен-стейшн. За исключением одного дня в ноябре. Когда опоздал из-за дочери и сел на электричку 9.05. Когда бросил поверх газеты неосторожный взгляд и кондуктор потребовал у меня билет, который я не купил, потому что забыл снять деньги со счета.
* * *
Это была моя история.
Дальше я буду рассказывать сам.
После того, как Лусинда ушла, я отправился к врачу.
Он работал довольно далеко. Я вынужден был идти пешком, поскольку остался без цента. На мой сломанный нос и забрызганный кровью пиджак никто не обращал внимания. Народ замечал более диковинные явления: абсолютно голого бомжа. Женщину во всем красном на роликах. Негра, вопящего нечто вроде «Песни Ионы». Мое распухшее лицо и окровавленная одежда выпадали из зоны действия обывательских радаров.
Пока я шел, со мной случилось нечто интересное. Я начал считать кварталы. А затем переключился на положительные моменты.
Тут было что посчитать. Во-первых, жизнь. Я ведь почти не сомневался, что грабитель меня застрелит. Значит, жизнь – великое благо. Во-вторых, семья. Жена не знает, что я провел утро в отеле «Фэрфакс» с чужой женщиной. Ту женщину несколько раз жестоко изнасиловали, но тем не менее…
И дочь. Как я мог обидеть Анну, изменив ее матери? У меня было ощущение, будто я долго и тяжело болел. Но вот кризис миновал, и я вновь обрел ясность мысли.
Доктор Джейф спросил меня, что произошло.
– Оступился, когда выбирался из такси, – ответил я.
– Охо-хо, – улыбнулся он. – Не представляете, сколько раз мне доводилось слышать подобный ответ.
– Не сомневаюсь.
Он вправил мне кости и дал пузырек кодеина:
– На случай, если боль усилится.
Меня так и подмывало сказать, что боль и без того невыносима, но я сдержался. В конце концов, я сам накликал беду. Прогулка в сто тридцать кварталов на арктическом сквозняке привела меня в чувство.
От врача я двинулся на работу – решил не спешить домой: пусть этот день пройдет, как все остальные. Он поздно начался – и с утра, о котором я предпочитал не вспоминать. Но разве впереди мало времени? Завтра – снова утро и день. И потом, и потом… Я возвращался к прежней жизни семимильными шагами.
Сослуживцам я выдал ту же версию, что и доктору Джейфу: такси, яма на мостовой, фатальное падение. Меня спрашивали и Уинстон, и Мэри Уидгер, и три четверти моей творческой группы. Все сочувствовали и старались не смотреть на мой нос и черные подглазины, от которых я стал похож на енота.
Очутившись в кабинете, я ощутил нечто вроде облегчения – обрадовался привычной среде. Кабинет, в последнее время вызывавший только грусть и чувство безысходности, вдруг показался на редкость милым. Как и жизнь, щедрость которой я был склонен прежде недооценивать. Меня окружали знакомые вещи – телефон, компьютер, диван, кофейный столик. Награды, когда-то присужденные мне, – золото, бронза, серебро. (Кто знает! Возможно, назло недавним передрягам я сумею заслужить еще.) Стол, на нем фотография: Диана, Анна и я на побережье Карибского моря. Моя семья. Она уверена, что я ее люблю. И я ее любил.
Но, глядя на эту фотографию, я вспомнил о другой – той, что лежала у меня в бумажнике. Насильник пялился на нее и испоганил своими пальцами. И она до сих пор у него.
– Дарлин, – позвал я.
– Да. – Секретарша появилась с видом материнской озабоченности.
– Я сейчас заметил, что потерял бумажник. Наверное, он вывалился, когда я упал на асфальт.
– Какая неприятность!
– Вы не могли бы обзвонить компании и приостановить действие моих кредитных карточек?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии