Подружка невесты - Рут Ренделл Страница 15

Арнэм с женой заметят пропажу, как только заглянут в сад. Когда они приедут, сосед, наверное, расскажет, что видел вора с каким-то длинным свертком, и они сообразят, что к чему. Филипп предполагал, что никто не будет связывать эту пропажу с его персоной. Если Арнэм его и помнил, то как недавнего выпускника, каким он и был тогда, стажера «Розберри Лон», — ничего общего с коротко стриженным мужчиной в пиджаке, как описал бы Филиппа сосед. Арнэм, пожалуй, даже почувствует облегчение, узнав о пропаже Флоры, от которой не хотел избавляться только из суеверия. Попробовать вывести пятно растворителем или сначала пойти поговорить с Черил, размышлял Филипп в тот момент, когда сестра позвала его с лестницы. Они никогда не стучались друг к другу, но в то же время без приглашения не входили.

— Фил, ты здесь?

Он повесил вещи на стул и поставил его так, чтобы загородить статую. Открыл. За дверью никого не было, лишь спустя какое-то время из своей комнаты вышла Черил, одетая, как обычно, когда она идет куда-нибудь, с ковбойской шляпой в руках. Ее волосы, еще утром расчесанные на пробор и завитые мягкими, свободными локонами (прическа подружек невест), смотрелись нелепо: Черил сильно накрасила глаза, а на одной из скул нарисовала зеленую звездочку.

— Ты меня не выручишь? — спросила она.

Неизбежным в этом случае ответом было:

— Смотря в чем.

— Ты не мог бы одолжить пять фунтов?

— Черил, — сказал Филипп, — я видел тебя на Эджвер-роуд в среду. Это было около шести или в полседьмого. Ты плакала и шла пошатываясь.

Она пристально посмотрела на брата, выпятив нижнюю губу.

— Я стоял в пробке. Ты выглядела как пьяная. Я недавно подумал, что ты, может, приняла что-то, но ты была, скорее, просто пьяна.

— Да не пью я! — воскликнула Черил. — Ты что, ничего не замечаешь? Ты же видел, я даже не пила на свадьбе эту шипучую ерунду! Мне дает по мозгам с одного бокала вина. — Она взяла Филиппа за руку. — Ну что, дашь пять фунтов? Я завтра верну.

— Дело не в деньгах, — ответил он, хотя до определенной степени и в них: у Филиппа почти не было наличных, — не в деньгах дело. Как ты собираешься мне их завтра вернуть? Завтра воскресенье. Откуда ты возьмешь деньги в воскресенье? — Черил смотрела на брата, ее глаза горели. — Черил, чем ты зарабатываешь деньги? Откуда они у тебя?

— Ты прямо как следователь, — отозвалась она, — так на допросе разговаривают.

— По-моему, я имею право спросить тебя об этом, — вздохнул Филипп.

— А по-моему, нет. Мне уже восемнадцать, я такая же взрослая, как и ты. У меня даже право голоса есть.

— Да при чем тут это!

— Пожалуйста, — попросила она, — ну пожалуйста, одолжи мне пять фунтов. Я завтра верну.

— Вернешь в среду, когда получишь пособие.

Он пошел в комнату и вынул из кошелька, лежавшего в брюках «Мосс Броз», последнею пятифунтовую бумажку. У него оставалось только три фунта мелочью и несколько пенсов.

Черил схватила деньги, сразу смяла бумажку, держа руку у ворота куртки, натянуто улыбнулась и выдавила из себя: «Спасибо, Фил».

Он не нашелся с ответом, вернулся к себе и сел на кровать. Черил быстро сбежала вниз, и он ждал, когда захлопнется дверь. Но услышал, как сестра с кем-то заговорила, перебросилась парой слов, которые Филипп не разобрал. Наверное, пришла мама, что-то забыла. Для Кристин обычным делом было забыть что-нибудь: деньги, ключи, пиджак — или надеть туфли не по погоде.

Дверь захлопнулась не с таким треском, как всегда. По крайней мере, дом не содрогнулся от фундамента до крыши. Филипп снял со стула вещи, вынул все из карманов, повесил одежду на вешалку и убрал в шкаф. Дождь возобновился, гонимый в окно поднявшимся ветром. Кто-то постучал в дверь.

Но свои никогда не стучат. «Может, полиция? — мелькнуло у него в голове. — Прислали за мной, чтобы забрать Флору». По спине пробежала нервная дрожь. Однако Филипп не стал прятать статую, а просто открыл дверь.

На пороге стояла Сента Пелхэм.

Он и забыл, что она должна прийти.

Она была в платье подружки невесты, вся мокрая. Волосы вымокли так, что с них текла вода, а рукава из сеточки в крапинку, которые должны быть пышными и объемными, висели, как лепестки намокшего под дождем цветка. Терракотовое атласное платье облепило ее худую хрупкую фигуру и большую круглую грудь, слишком большую для такой миниатюрной девушки. Соски торчали, наверное от соприкосновения с мокрой холодной тканью.

— Есть где-нибудь полотенце?

— В ванной, — ответил он. Неужели она не знает, где полотенце? Она ведь надевала все это именно здесь.

— Меня так никто и не подвез, — сказала Сента. Филипп обратил внимание на то, как она часто дышала. — Пришлось идти пешком, — а похоже было, что Сента бежала.

— Во всем этом?

Она усмехнулась, переводя дыхание. Казалось, Сента очень волнуется. Она отправилась в ванную, почти сразу же вернулась, вытирая волосы большим махровым полотенцем. Второе, такое же, висело у нее на плече. Филипп думал, что она пойдет в комнату Черил, но она пришла к нему и закрыла за собой дверь.

— Тут где-то был фен.

Сента покачала головой, сняла полотенце и встряхнула головой. Мерцающие волосы как будто полетели в разные стороны, и она расчесывала их пальцами. Филипп не успел понять, что она делает, и не верил своим глазам, когда она скидывала с себя туфли, снимала светлые, мокрые, забрызганные грязью колготки, а потом стянула через голову платье. Сента стояла, опустив руки, и смотрела на него.

Комната была слишком мала, чтобы разделять людей больше, чем на полметра. Таким образом, Филипп оказался на расстоянии вытянутой руки от этой обнаженной девушки, чье странное, с большой грудью, тело было мраморно-белым, а треугольник внизу плоского живота — не серебристым, не пепельным, а огненно-рыжим. Филипп уже нисколько не сомневался (неважно, что он думал полминуты назад) в том, что происходит, что задумала Сента. Она смотрела на него тем немигающим, но в то же время загадочным взглядом, который он так часто чувствовал на себе во время свадьбы. Он сделал шаг, протянул руки и взял ее за плечи. Холод мрамора — вот что, как ни странно, он ожидал почувствовать. Но Сента была теплой, даже горячей, а ее кожа — бархатистой.

Филипп медленно обнял ее, наслаждаясь мокрой, приятной наготой тела. Когда Сента резко повернула голову, чтобы приблизиться к нему губами, длинные мокрые волосы ударили его по рукам так, что он вздрогнул. Ее рот дрожал, когда она шептала: «В постель. Мне холодно. Мне холодно». Но тело ее было горячим, как на тропическом пляже, от него исходил жар.

Этот жар согрел холодные простыни. Филипп накрыл ее и себя пуховым одеялом, и они лежали на узкой кровати, прижавшись друг к другу. Дождь барабанил в окно. Сента занялась с ним любовью страстно, ненасытно. Вонзив пальцы в шею, в плечи Филиппа, она двигалась вниз, целуя его тело и гладя с невероятным наслаждением, от которого перехватывало дыхание. Выгнувшись над ним аркой, обмахивала его занавесом своих волос, дразнила языком. Губы ее были нежные, страстные, мягкие.