Черные реки сердца - Дин Кунц Страница 147

Спенсер включил мотор.

Ева Джаммер была очень возбуждена, ей даже было трудно управлять машиной. Она ездила по улицам Вегаса и искала возможность стать полностью удовлетворенной женщиной, как учил ее этому Рой.

Проезжая подозрительный бар, где сверкающая неоновая реклама предлагала посмотреть на полуголых танцующих девушек, Ева обратила внимание на жалкого, средних лет мужчину, который выходил из двери. Он был лысым, весил, как минимум, лишних сорок фунтов. На лице у него висела складками кожа. Усталый, он сильно сутулился. Руки в карманах пиджака, опущенная голова… Он шлепал к полупустой парковке рядом с баром.

Ева проехала мимо него и остановилась. Через боковое окно она видела, как он приближается. Он так шаркал ногами, как будто весь груз мира покоился у него на плечах и ему было трудно выносить подобную тяжесть.

Ева представила себе его жизнь. Слишком старый и непривлекательный, слишком толстый человек, которому было сложно заводить знакомства. Он был слишком беден, чтобы оплатить ласки девушек, которых так сильно желал.

Пропустив пару кружек пива, он направлялся домой. Он возвращался в холодную одинокую постель, проведя несколько часов в баре и любуясь великолепными длинноногими, с большими сиськами девицами. Они были молоды и обладали крепким телом. Он знал, что никогда не сможет ими насладиться. Он был расстроен и обижен, и к тому же ужасно одинок.

Еве стало жаль этого мужчину — жизнь была так несправедлива к нему.

Она вышла из машины и пошла ему навстречу. Он как раз остановился возле своего грязного «Понтиака», которому было не меньше десяти лет.

— Извините меня, — сказала она. Он повернулся и широко раскрыл глаза, увидев Еву. — Вы были здесь вчера, — начала разговор Ева. Она не спрашивала его, а утверждала непреложный факт.

— Ну… да… на прошлой неделе, — сказал мужчина.

Он не мог удержаться и оглядел ее с головы до ног, не замечая, что облизывает губы.

— Я еще тогда обратила на вас внимание, — сказала Ева, делая вид, что испытывает неловкость. — Я… Мне не хватило смелости поздороваться с вами. — У мужчины от удивления отвалилась челюсть. Он был немного настороже, не веря, что такая роскошная женщина может обратить на него внимание. — Все дело в том, — продолжала Ева, — что вы очень похожи на моего папочку.

Здесь она здорово врала.

— Вот как?

Мужчина немного расслабился, когда она упомянула о своем папочке, но в его глазах также уменьшилась и жалкая надежда.

— О, вы очень похожи на него, — продолжала Ева. — И… дело в том… дело в том, что… Я надеюсь, что вы не подумаете, что я — извращенка… но дело в том… но я могу… лечь в постель и достигнуть экстаза… только с мужчинами, напоминающими мне моего отца.

Когда он понял, что ему выпало по билетику счастье более волнующее, чем все его фантазии, подпитанные тестостероном, этот жирный и опустившийся Ромео распрямил плечи.

У него заволновалась грудь, он выкатил ее, как влюбленный петух. Улыбка восхищения сделала его лет на десять моложе, но он все равно напоминал слюнявого бульдожку.

И в этот краткий миг, когда бедный мужик стал счастливым и живым, как ни разу за многие недели, месяцы и, быть может, годы, Ева вытащила «беретту» с глушителем из своей большой сумки и три раза выстрелила в него.

У нее в сумке была камера «Поляроид». Ева волновалась, что на стоянку может не вовремя въехать какая-нибудь машина или появятся другие посетители бара, но тем не менее она сделала три снимка мертвого тела бедняги, лежавшего на бетонном покрытии рядом со своим «Понтиаком».

Возвращаясь домой, Ева думала о том, какой чудесный поступок она совершила: она помогла этому милому человеку покончить с его неидеальной жизнью, освободила от горькой участи отверженного, избавила от депрессии, одиночества и грусти. У нее на глазах показались слезы. Она не рыдала и не была слишком взволнованной, чтобы не справиться с управлением машиной. Она плакала тихо-тихо, но сочувствие в ее сердце было глубоким и сильным.

Она плакала всю дорогу домой, когда ставила машину в гараж, плакала дома и в своей спальне. Там она поставила снимки на ночной столик, чтобы Рой мог их увидеть, когда через пару дней вернется из Колорадо. Но потом с ней случилась странная вещь. Она была взволнована своим поступком, у нее из глаз нескончаемым потоком лились искренние слезы, но неожиданно глаза у нее высохли, и она сильно возбудилась.

Стоя у окна вместе с художником, Рой наблюдал, как лимузин выезжал на проселочную дорогу. Машина вернется за ними, когда закончится драма этой ночи.

Они стояли в передней комнате перестроенного флигеля. Ее едва озарял свет луны, проникавший через окна. Да еще посвечивал зеленый огонек на панели сигнального устройства у двери. Гэри Дюваль узнал пароль у Дресмундов, и Рой отключил устройство, а потом снова включил его, когда он и Стивен Акблом уже были внутри. Детекторы движения отсутствовали, в систему входили только магнитные контакты на каждой двери и окнах, поэтому Рой и Акблом могли свободно передвигаться внутри — сигнализация не срабатывала.

В этом большом помещении на первом этаже раньше размещалась галерея, где Стивен выставлял свои самые любимые картины. Сейчас комната была пуста. Каждый звук эхом отзывался от холодных стен. Прошло шестнадцать лет с тех пор, как великие произведения художника украшали их.

Рой понимал, что этот момент он всегда будет вспоминать в своей последующей жизни, так же как он никогда не забудет удивительное выражение Евиного лица, когда он даровал мир и спокойствие мужчине и женщине на парковке у ресторана.

Состояние человечества было так далеко от идеального, и человеческие драмы всегда превращались в трагедии, однако существовали также события, подобные этому, и хотя они были мимолетны, ради них стоило жить.

К сожалению, большинство людей были слишком нерешительными, чтобы воспользоваться ситуацией и дать себе возможность почувствовать, что же такое превосходство. Но нерешительность никогда не была присуща Рою.

То, что он открыл Еве свое предназначение начать новый крестовый поход на земле, помогло Рою пережить восхитительные мгновения с Евой в ее спальне. Он решил, что ему стоит снова открыться, и именно сейчас. Во время путешествия сюда он понял, что Стивен был в некотором отношении почти идеальным человеком, а этим качеством обладало так мало людей.

Конечно, сущность его идеальности была более скрытой, чем ошеломляющая красота Евы. О ней можно было лишь догадываться. Акблом был таинственной и интригующей личностью. Рой инстинктивно чувствовал, что Стивен Акблом симпатизирует ему. И он был ближе Рою, чем Ева.

Их дружба может стать сильнее и глубже, если он прямо выскажется перед художником. Еще более откровенно, чем он высказался перед дорогим сердечком в Лас-Вегасе.

Стоя у освещенного окна в пустой галерее, Рой Миро начал объяснять свою теорию Стивену Акблому. Он тактично и с чувством меры рассказывал, что претворяет свои теории на практике таким образом, что даже само Агентство с его наглой силой не смогло бы следовать этим путем. Пока художник слушал его, Рой даже начал надеяться, что беглецы не последуют сюда ни этой ночью, ни следующей, до тех пор пока он и Стивен не проведут вместе достаточно много времени, чтобы у них могла завязаться крепкая дружба. Та самая дружба, которая сделает их жизнь гораздо богаче.