Токийский Зодиак - Содзи Симада Страница 14

Так или иначе, следственный эксперимент показал, что доехать от Гиндзы до Мэгуро ночью по заснеженным улицам за сорок минут было невозможно.

– Угу.

– Теперь о Ёсио. В день убийства, двадцать пятого, он уехал в Тохоку и вернулся в Токио поздно ночью двадцать седьмого. Алиби у него не идеальное, хотя точно известно, что он встречался с приятелем в Цугару ^[20]. Ёсио был в этом городе, тут не может быть сомнений. Говорить о его поездке можно много, но я опущу подробности.

В деле об убийстве Хэйкити у многих лиц алиби, подобно Ёсио, оказалось не стопроцентным. Я бы даже сказал, почти у всех. Взять, к примеру, жену Ёсио, Аяко. Муж был в командировке, дочери – у Масако, а она в ту ночь осталась дома одна. Без алиби.

– А что, если она и была той самой натурщицей?

– В сорок шесть лет?

– Мда-а…

– У женщин, имевших отношение к этому делу, с алиби проблемы. Возьмем для начала старшую дочь Хэйкити, Кадзуэ. Она была в разводе и проживала одна в Каминогэ. По тем временам порядочная дыра. Естественно, алиби она доказать не могла.

Теперь Масако со своими дочками. Как обычно, они – сама Масако, дочери Томоко, Акико и Юкико и племянницы Рэйко и Нобуё – собрались в главном доме обсудить свои женские дела. В десять часов все разошлись по своим комнатам. Отсутствовала лишь Токико, которая в тот день ездила в Хоя к матери.

В доме, кроме кухни и небольшого холла-гостиной, где девушки занимались танцами и музыкой, было еще шесть спальных комнат. Хэйкити в доме совсем не жил, отдавая предпочтение мастерской. У Масако и ее дочерей были отдельные спальни, Рэйко и Нобуё спали вместе в одной комнате.

Может, это не имеет отношения к делу, тем не менее на первом этаже рядом с гостиной располагались спальни Масако, Томико и Акико. На втором этаже, возле лестницы, находилась комната Рэйко и Нобуё. За ней были спальни Юкико и Токико.

Теоретически любая из женщин могла покинуть свою комнату, когда остальные уснут. С первого этажа вообще можно было вылезти на улицу через окно. Но никто этого не сделал. На снегу под окнами не нашли ни одного следа.

Конечно, можно было выйти на улицу через главный вход, пройти вдоль стены, огораживавшей усадьбу, до калитки. Дорожка от входной двери до ворот была выложена каменными плитами. Томоко, проснувшись рано утром двадцать шестого, смела снег с камней. По ее свидетельству, она видела на снегу лишь следы почтальона, который прошел к входной двери и вернулся к воротам, но подтвердить ее слова никто не мог.

Масако сообщила, что, проснувшись, не обнаружила никаких следов, но это тоже лишь ее слова, и, когда приехала полиция, большинство следов уже было затоптано.

Возможность, что кто-то перелез через стену, полностью исключена. В десять тридцать двадцать шестого февраля полиция обследовала стену и не обнаружила около нее на снегу никаких следов.

Кроме того, по верху стены была натянута прочная колючая проволока, поэтому даже сильный мужчина не смог бы перелезть через стену без риска поломать себе кости. По этой же причине пройти по кромке стены тоже не получилось бы.

Остаются еще два действующих лица, у которых проблема с алиби. Это Токико и Таэ, первая жена Хэйкити. Обе свидетельствовали в пользу друг друга. Таэ утверждала, что Токико находилась у нее дома. Среди дочерей Хэйкити только у Токико было алиби, которое кто-то мог подтвердить, но поскольку в ее пользу свидетельствовала мать, алиби Токико нельзя считать стопроцентным.

– То есть с алиби дела обстоят неважно?

– Строго говоря, доказанного алиби нет ни у кого.

– Понятно. Получается, что все на подозрении. А что Хэйкити делал двадцать пятого? Работал?

– Похоже на то.

– Значит, у него могла быть натурщица?

– Да. Разговоры об этом тогда ходили. Полиция тоже считала, что следы на снегу могла оставить натурщица. Хэйкити Умэдзава часто нанимал их в клубе моделей «Цветок лотоса» на Гиндзе. Иногда ему кого-то рекомендовала и Ясуэ Томита. Однако полиция, обратившись в «Цветок лотоса», выяснила, что двадцать пятого никого из натурщиц этого клуба в мастерской Хэйкити не было. Опросили работавших при клубе девушек, ни одна из них со своими подругами художника не знакомила. То же самое заявила и Ясуэ: двадцать пятого февраля никто из ее знакомых с Хэйкити не работал.

Однако Хэйкити сообщил Ясуэ интересную вещь. Двадцать второго он с радостью поделился с ней новостью, что нашел классную натурщицу, именно такую, какую хотел писать. Сказал, что отдаст все силы этой работе, которая станет последней и самой главной в его жизни. Натурщица была очень близка к образу, сложившемуся у него в голове.

– Хм-м…

– Эй! Такое впечатление, будто это тебя не касается. Но это же твоя работа! Я всего лишь твой помощник. Мои слова навели тебя на какую-нибудь мысль?

– Я бы так не сказал.

– Ну и тип же ты! Как же ты раскроешь это дело? Женщина, которую Хэйкити хотел рисовать, и его последняя тема – Овен. Он мог использовать в качестве модели Токико. Ведь она – Овен. Однако есть одна проблема: как Хэйкити мог рисовать свою дочь? Ведь натурщице полагалось быть голой. Поэтому полиция решила, что он нашел натурщицу, очень похожую на Токико.

– Все верно.

– С фотографией Токико полиция прошлась в Токио по всем модельным агентствам. Занимались этим делом больше месяца, но натурщицу так и не нашли.

Если б эту женщину нашли, загадка запертой комнаты была бы решена. Она видела преступника и могла его опознать. После путча двадцать шестого февраля у полиции прибавилось много других дел; тогда-то и решили, что Хэйкити, скорее всего, встретил подходящую девушку где-то на улице или в кафе.

Профессиональная натурщица вряд ли стала бы позировать до полуночи, если только не была с художником в довольно близких отношениях. Весьма вероятно, что девушка, а может быть, замужняя женщина, с которой познакомился Хэйкити, нуждалась в деньгах. Узнав из газет, что художника, у которого она побывала, убили, натурщица испугалась и решила исчезнуть. И это понятно: что сказали бы соседи, если б в газетах написали, что она за деньги позировала голой перед незнакомым человеком?

Полиция неоднократно обращалась к свидетельнице убийства с призывом явиться для дачи показаний, обещая сохранить ее имя в тайне, но никто так и не пришел. И сейчас, спустя сорок лет, никому не известно, кто была эта натурщица.

– Вполне естественное поведение для преступника.

– То есть?

– Предположим, эта женщина и есть убийца. После убийства Хэйкити она могла сымитировать двойной след – покрыть свои следы следами от мужской обуви. И получилось, будто шел мужчина. Ты раньше говорил об этом. Следовательно…

– Исключено. Потому что в таком случае эта женщина, натурщица, должна была заранее приготовить мужскую обувь. Но если при ней оказалась пара ботинок, значит, она предвидела, что будет снегопад. Однако никто не мог знать, что пойдет снег, пока он не начался двадцать пятого в два часа дня. А натурщица, можно полагать, появилась в мастерской около часа. Во всяком случае, по свидетельству дочерей Хэйкити, шторы на окнах мастерской к тому времени были задернуты. Обычно так бывало, когда к отцу кто-то приходил.