Подвал - Наташа Престон Страница 14

– Фиалка, не могла бы ты дать мне форму для духовки? – спросила Роза, будто не услышав моего вопроса.

Так, значит, нет. Мне стало так жаль Розу. Он действительно лишил ее воли. Она поставила курицу в духовку, делая вид, что не слышит меня, но я знала, что она обдумывает мой вопрос. Разве может быть, чтобы она не хотела отсюда выбраться?! Сознает ли она, что ей промыли мозги?

Я почистила овощи, положила картошку и морковь в воду и включила конфорку электрической плиты. Так много я еще никогда в жизни не готовила. Мама была бы потрясена и могла бы мной гордиться. Она бы даже потрогала мне лоб, проверяя, нет ли температуры.

Атмосфера в комнате изменилась. Казалось, воздух можно резать ножом, и я понимала, что это из-за моего вопроса. Девушки, опустив головы, сосредоточенно занимались каждая своим делом. Но кто-то должен был задать этот вопрос. А Розе следовало осознать, что поступки Клевера неприемлемы.

Глядя на закипающую в кастрюле воду, я покачала головой. Я помогала готовить ужин для него, но еще ни разу не готовила для Льюиса. Я вспомнила единственный раз, когда вызвалась приготовить ему ужин. Он тогда засмеялся и пошутил: мол, не хочет быть отравленным. Мое неумение готовить общеизвестно.

Приближалось время возвращения Клевера. Это было видно по тому, как девушки суетятся, проверяя и перепроверяя, все ли в подвале чисто. Сердце у меня учащенно билось. Мне вовсе не хотелось, чтобы Клевер спустился в подвал, но я почти ждала его появления, чтобы прекратилось это невыносимое ожидание.

Я подумала, что можно было бы сказаться больной, но отбросила эту мысль, не желая, чтобы он проверял у меня температуру. Просто ешь ужин и продержись до его ухода. Именно это мне предстояло проделывать дважды в день по будням и трижды по выходным. Пока меня не найдут.

Наконец в двери лязгнул ключ, этого звука я уже боялась. Руки задрожали, сердце едва не выпрыгнуло из груди. Фиалка улыбнулась мне, как бы говоря, что все в порядке. Но нет, все было далеко не в порядке.

– Добрый вечер, цветы, – сказал Клевер, улыбнувшись каждой из нас очаровательной улыбкой, которой как бы говорил: все это совершенно нормально. Он казался таким дружелюбным, что ему нельзя было не верить – разумеется, пока жертва не оказывалась в подвале. Видимо, такая располагающая улыбка помогала ему избегать подозрений.

– Добрый вечер, – хором ответили девушки. Не спуская с него глаз, я стала сливать воду из кастрюли с картошкой.

– Почти готово?

– Да, уже раскладываем по тарелкам, – ответила Мак.

Я принесла на стол две тарелки, оставив остальное девушкам. Роза несла тарелку с широкой улыбкой на лице. Похоже, она любит подавать ужин своему психу.

– Тогда приступим, – бодрым голосом сказал он и принялся за жареную курицу.

Отчаянно стараясь не привлекать к себе внимания, я заставляла себя есть, но от каждого проглоченного куска желудок судорожно сокращался. Я смотрела в тарелку, делая вид, что ем. Мне только и надо было слиться с фоном и не привлекать его внимания. Я не могла расслабиться, пока он в комнате. Тело болело от напряжения.

– Как прошел день, Клевер? – спросила Роза.

– Пока все очень хорошо, спасибо. Я многое успел сделать. А у вас?

– Хорошо. Посмотрели несколько отличных фильмов.

А что нам здесь еще делать?

Он кивнул.

– Хорошо, дайте мне знать, когда понадобятся новые.

– Обязательно. Спасибо.

«Понимает ли Роза, что в его присутствии говорит так же, как он?» – подумала я. Они так сдержанно вежливы друг с другом. Это производит жутковатое впечатление.

– Мы тут думали, нельзя ли посмотреть какие-нибудь еще модели платьев. Хотели сшить несколько летних. – Что-то у меня в голове щелкнуло. Они шьют себе платья? Но для кройки нужны ножницы. У меня возник план. Как поэтично было бы, если бы он погиб так же, как убивал сам – от колотой раны!

– Не научите меня шить? – спросила я.

Клевер торжествующе улыбнулся, как если бы был уверен, что я наконец смирюсь с жизнью в подвале.

– Прекрасная мысль, Лилия! Не сомневаюсь, что Роза, Фиалка и Мак с удовольствием будут тебя учить, не правда ли, девочки?

– Конечно, – кивнула Роза. Сердце у меня запрыгало от забрезжившей надежды. План сам собой складывался в голове. Мне удалось съесть еще немного, и я почти вежливо улыбнулась Клеверу. Сил хватило. Играть стало проще, потому что забрезжил свет в конце тоннеля.

Я рассчитывала, что после ужина он сразу уйдет, но он взял Розу за руку и отвел в комнату, где я еще не бывала. Половина ее помещалась под лестницей, так что она не могла быть большой. Раньше я думала, что это чулан.

– Куда они ушли? Что там? – спросила я, глядя на закрытую дверь этой комнаты.

Мак понурила голову и прикусила губу.

– Это та комната, где он… – прошептала она, и ее глаза наполнились слезами.

– Что? Где он нас… – я умолкла, поняв, что имела в виду Мак. Кровь застыла у меня в жилах. Комната, где он нас насилует. Сейчас он закрылся там с Розой. Она пошла с ним охотно, без колебаний, в глазах у нее не было ужаса.

– Мне надо домой, – прошептала я, обращаясь скорее к самой себе, чем к Мак и Фиалке.

– Прекрати, Лилия. Никто тебя домой не отпустит. Чем скорее ты с этим смиришься, тем легче тебе будет. Поверь мне, пожалуйста, – сказала Мак.

Но я только и слышала, что бешено стучавший в ушах пульс. Черт!

– Нет. – Я села, силясь уложить в голове происходящее. Розу насиловали в нескольких метрах от меня. Но насилие ли это? Может быть, теперь она и сама хочет близости с ним? Он, конечно, не мог так промыть ей мозги, чтобы она его захотела. Я перевела дыхание. По щеке скатилась слеза.

– Лилия, – Мак положила руку мне на плечо, и я от неожиданности едва не подскочила. – Извини. Все в порядке? – я покачала головой, глядя невидящим взглядом в пространство. Я чувствовала себя опустошенной. Придет время, когда вот так же он захочет пойти в эту комнату и со мной. Переживу ли я это? Лучше умереть, чем подпустить его к себе. Но если я умру, то никогда не увижу Льюиса и свою семью. Или оставаться в живых в надежде на воссоединение с близкими, но быть изнасилованной, или умереть, не уступив ему, но так и не увидеться с любимыми. Я не могла выбрать ни то, ни другое.

Не знаю, сколько я просидела неподвижно. В комнате Роза и Клевер пробыли недолго. Дверь открылась, я быстро свернулась в клубок и утерла со щек слезы.

– Доброй ночи, цветы.

– Доброй ночи, Клевер, – сказали Мак и Фиалка. Я не могла говорить с ним. Я даже смотреть на него не могла. Тошнотворный ублюдок!

Роза включила телевизор и как ни в чем не бывало села на диван. Не было ни слез, ни каких-то еще признаков того, что он только что с нею сделал. Я не смела заговорить. Прижавшись к подлокотнику дивана, я опустила голову, так что волосы закрыли мне лицо и струившиеся по щекам слезы. Мне было жаль Розу.