Дитя мрака - Берге Хелльстрем Страница 14

Ах ты, малышка.

— Только на час-другой. Ну как?

Она попробовала улыбнуться. Даже рассмеяться.

Ах ты, малышка, малышка.

Он все тщательно продумал. И выбрал сестру милосердия, Сильвию, пожилую женщину, которая работала в общине Святой Клары и несколько раз в неделю приходила на угол Фридхемсплан, раздавала кофе и бутерброды.

Я проболтался, рассказал о тебе кой-кому наверху, ради твоего блага.

Три недели назад. Он взял кофе и попросил сестру милосердия отойти в сторонку, подальше от чужих ушей. Эта женщина когда-то сама жила на улице, а потом изменила свою жизнь, она попусту не болтала, он ей доверял. Они отошли к автобусной остановке, и он рассказал о девочке, которая живет в подземельях и не возвращается наверх. Он больше не в силах с этим мириться. Два с лишним года видел ее в коридорах и знал, есть люди, которые тоскуют по ней.

Тебе здесь не место, ты слишком молода, чтобы прятаться.

— У тебя есть еще?

Она показала на сигарету, от которой остался только пепел. Пакет с табаком был пуст, Миллер вытащил изо рта свою сигарету, дал ей:

— Держи.

Он поступил правильно.

— Не стоит тебе так много курить.

— Мне надо.

— Зачем?

— Просто надо, и всё.

Она держала ее в руке, рука дрожала, он замечал в последние месяцы, что она дрожит все сильнее.

Он провел ладонью по ее спутанным волосам.

Он все рассказал. Он больше не одинок. Сильвия тоже знает о ней.

Она может делать с этим знанием что хочет.

Теперь это не его дело.

* * *

От нее пахло дымом.

Запах кисловатый, душный. Перед глазами упорно стояла тлеющая куча мокрой листвы. Хорошо знакомый запах.

Эверт Гренс по-прежнему находился рядом с освещенной койкой. Недавно ты была жива. Женщина, у которой на лице кой-чего не хватало. А теперь мертва. Он смотрел на ее грудь и живот, куда, по словам Эрфорса, кто-то вонзал нож, снова и снова.

У тебя есть имя. Ты о чем-то думала. Где-то у тебя был дом.

— Эверт? — Нильс Крантц стоял у ограждения, куда совсем недавно заходить запрещалось. Знаками подзывал Гренса, Свена Сундквиста, который ждал поодаль, и Эрфорса, собиравшегося уходить. — Идите сюда.

Крантц стал на колени, попросил остальных сделать то же самое. Одна из ультрафиолетовых ламп, с какими он работал раньше, лежала перед ним, он поднял ее, осветив пол, пыльный бетон возле своей левой ноги.

— Теперь мы знаем, откуда она тут взялась.

Они передвигались по зоне, которую криминалист и два его помощника только что осмотрели.

— Следы волочения. Заканчиваются у койки с трупом. Сгустки свернувшейся крови и текстильные волокна, вероятно от ее одежды. Рядом мы зафиксировали следы ног. Вероятно, того или тех, кто ее тащил.

Гренс присматривался, не видя того, о чем говорил Крантц.

— Следы волочения. Откуда?

— Протяженность следов сто шестьдесят два метра. Вон оттуда.

Он показал в ту сторону, откуда сорок пять минут назад пришли Гренс и Сундквист.

— Идите за мной.

Нильс Крантц встал, пошел. Эверт Гренс достал мобильник и на ходу уже в третий раз попробовал дозвониться до персонала Аннина санатория. Он знал, что сейчас ее уже, как всегда, доставили в одну из небольших клиник, наверняка дали наркоз и вот-вот отвезут в операционную. Знал, что предстоит обычное обследование, какие-то замеры внутричерепного давления, что персонал санатория много раз за последние годы просил его не нервничать, положиться на них, прекратить эти дурацкие проверки, которые были для него единственной опорой.

Не получалось. Страху не прикажешь.

Страх забивается вглубь и сидит там, как ноющая боль под ложечкой.

Он несколько раз чертыхнулся, даже заставил остальных обернуться. Третья попытка позвонить из этого окаянного подземелья — и третий раз неудача, связи нет.

— Минуточку.

Крантц поднял руку. Он стоял у двери посередине длиннущей стены. Тот же цвет, что и везде. Что это — намеренная маскировка или просто одна банка краски, которая все никак не заканчивалась? — спросил себя Гренс.

— Подождите там.

Серая дверь, которую при других обстоятельствах было бы трудно заметить. Но сейчас на сером виднелись черные пятна. Поверхность двери испачкана сажей.

— Мы пока не полностью ее осмотрели, хотим открыть и обследовать обе стороны. Персонал больницы имеет ключ только от одного замка. Мы ждем ключ от второго. — Крантц опустил руку и посмотрел на черные пятна. — Сто шестьдесят два метра. Следы волочения начинаются отсюда.

Свен Сундквист шагнул поближе к двери:

— Ты думаешь, эта женщина… оттуда?

— По всей видимости.

Эверт Гренс сделал четвертую попытку позвонить, и снова безуспешно. В сердцах отключил телефон.

— Боюсь, там возникнут проблемы. — Он стоял рядом со Свеном, в метре от стены кульверта. — За этой стеной начинается подземный Стокгольм. Настоящий. Огромная система туннелей, проходящая под улицами, парками, везде, куда ни ступи ногой. Многие километры бетонных труб, порой настолько широких, что можно спокойно гулять внутри. — Гренс махнул рукой возле замков.

— Я бывал там несколько раз. Не через больницу, через другие спуски. Такие двери есть в каждом общественном здании. По крайней мере, раньше все районы строили с выходом к туннелям. Иногда надо миновать коммутаторные помещения телефонной сети, в этом кульверте они тоже имеются, иногда электроподстанции. Но каждый раз через такую подземную дверь.

Людвиг Эрфорс до сих пор молчал. Сейчас он поставил свою сумку на пол.

— Ты говорил о системе туннелей. — Он медленно кивнул, словно себе самому. — Мне бы надо… Эверт, система туннелей… она связана с канализационными коллекторами?

— Тут все связано, вся эта хреновина. Канализация, армейские коммуникации, телекоммуникации, система теплоснабжения. Туннели разных размеров, идущие во всех направлениях, соединенные между собой коридорами, дверьми, люками и черт знает чем еще. Никто уже не представляет себе общей картины. Слишком все старое, слишком протяженное, расположено слишком глубоко. Господи Боже мой, одна только канализационная сеть — миль [5]восемьдесят, считая с пригородами.

Эрфорс опять кивнул. Он из тех, кто заранее тщательно взвешивает каждый свой шаг. Из тех, кто сидит на кухне в уголке и слушает, пока в доме полным ходом идет праздник.