Декстер в деле - Джеффри Линдсей Страница 14

Управление выставок и туризма Майами располагалось в высотном здании на Брикелл-авеню, в месте, подобающем статусу чрезвычайно важной организации. Все великолепие его значимости раскрывалось из окон, в прекрасных видах на центр города и небоскребы, Бискейнский залив и соседний стадион «Арена», нередко принимающий наших баскетболистов для истинно сокрушительных поражений.

Чудесный вид, практически открытка, как будто говорящая: «Смотрите, это Майами! Все как мы и обещали!» Впрочем, сегодня видами наслаждалась лишь малая толика служащих управления. Здание походило на гигантский, отделанный дубом улей, который кто-то разворошил палкой. Сотрудников тут вряд ли могло быть очень много, но сновали они туда и сюда столь проворно, так стремительно носились по коридорам, что со стороны казалось, будто в здании беспрерывно мечутся, как обезумевшие частички в бурлящем водовороте, сотни людей.

Дебора добрых две минуты простояла у стойки администратора (адское испытание для ее терпения), пока наконец возле нас не затормозила крупная женщина:

— Что вам нужно?

Дебс тут же схватилась за полицейский жетон.

— Я сержант Морган. Из полиции.

— Боже мой, — пробормотала женщина. — Скажу Анне…

И скрылась за дверью справа от стойки. Дебора обвиняющее уставилась на меня, прошипела «черт!», но тут дверь вновь с шумом распахнулась и к нам выкатилась низенькая дамочка с длинным носом и короткой стрижкой.

— Из полиции?! — возмущенно воскликнула она. Заглянула к нам за спины, потом обратилась к Деборе: — Из полиции нравов, что ли?!

Как ни привыкла Дебора ставить людей на место, с таким обращением, похоже, она столкнулась впервые. Моя сестра даже как будто чуть покраснела, затем, впрочем, сориентировалась и объявила:

— Сержант Морган. У вас имеется для нас информация?

— Некогда мне разводить политкорректность! — воскликнула дамочка. — Мне нужен настоящий полицейский, а не Блондинка в законе!

Дебора прищурилась; очаровательный румянец на ее щеках поблек.

— Если угодно, я могу вернуться с повесткой. Или с ордером на арест за препоны следствию.

Из глубины здания раздался чей-то визг, глухой стук, звон стекла. Дамочка подпрыгнула, пролепетала:

— Боже мой… ну ладно, идемте… — И куда-то понеслась.

Дебора демонстративно вздохнула, оскалилась, и мы отправились следом. Дамочка уже почти скрылась за дверью в самом конце коридора, а когда мы ее нагнали, усаживалась во вращающееся кресло за большим столом в зале для переговоров.

— Садитесь. — Она махнула на другие кресла большущим пультом дистанционного управления и, не дожидаясь, пока мы рассядемся, ткнула пультом в сторону огромного плоского телеэкрана. — Пришло вчера, но мы посмотрели сегодня утром.

Суматошная дамочка взглянула на нас и торопливо добавила:

— И сразу же вам позвонили! — Может быть, она все еще опасалась угрозы Деборы вернуться с ордером? Если так, она прекрасно контролировала свою дрожь.

— Что это? — поинтересовалась Дебора, опускаясь в кресло.

— DVD-диск. Смотрите!

Экран ожил, поморгал на нас замечательно информативными кадрами заставки, предлагающей опции «пауза» и «просмотр», и разразился пронзительным воплем. Дебора непроизвольно подпрыгнула.

Экран осветился, возникло изображение: с неподвижной точки откуда-то сверху мы увидели тело на белой кафельной поверхности. Глаза у тела были огромные, распахнутые и очевидно мертвые. Затем в кадре появился чей-то силуэт, частично скрыв собой мертвое тело. Нам было видно только чью-то спину, затем чью-то руку с пилой. Рука опустилась вниз, раздался визг пилы, врезающейся в плоть.

— Что за черт… — проговорила Дебора.

— Дальше хуже! — сообщила дамочка из управления.

Пила рычала и жужжала, фигура на переднем плане старалась изо всех сил. Затем пила выключилась, фигура уронила ее на кафельный пол, пошарила перед собой и вытянула в кадр ужасную груду поблескивающих влагой кишок. Вывалила их прямо под объектив камеры. А поверх всего этого, как бы выдавленные на куче внутренностей, на экране вспыхнули большие белые буквы: «Новый Майами: пробирает до печенок».

Картинка на мгновение застыла, потом экран погас.

— Подождите, — подсказала дамочка.

Экран снова мигнул, и нам нем засветился иной текст: «Новый Майами Ролик № 2». Мы увидели рассвет на пляже. Играла приятная музыка. Волна плеснула на песок. В кадре возник первый утренний бегун… и застыл как вкопанный. Камера переместилась налицо спортсмена, и нам показали, как паника сменяется подлинным ужасом.

Затем спортсмен бросился наутек, прочь от воды, прямо по песку, к дороге, и скрылся вдали. Камера снова переместилась; на экране возникли мои давешние приятели — счастливая расчлененная парочка, которую недавно обнаружили на пляже в Саут-Бич.

Картинка мгновенно сменилась, и вот уже мы видим первого прибывшего на место полицейского: он отворачивается в сторону, кривится и блюет. Снова резкий переход: лица случайных прохожих; люди в толпе выгибают шеи, чтобы разглядеть получше, — и застывают; еще лица; быстрее, быстрей; на каждом — свое выражение, своя неповторимая гримаса ужаса.

Затем на экране закружилась мозаика стоп-кадров: каждое показанное нам только что лицо, в маленьких квадратиках, в несколько рядов, постепенно заполнивших весь экран совсем как страницу в школьном фотоальбоме: дюжина испуганных физиономий паспортного формата, в три аккуратных рядочка.

И опять засветился текст: «Новый Майами: близок всем и каждому».

Экран погас.

Я просто-таки не знал, что сказать, и, судя по всему, не я один. Хотел было покритиковать мастерство оператора, ну, просто чтобы нарушить неловкое молчание — в конце концов, современному кинозрителю подавай динамику, но атмосфера в переговорной едва ли способствовала конструктивному обсуждению съемочного процесса, так что я промолчал. Дебора скрипела зубами.

Дамочка из управления туризма тоже ничего не говорила и вообще уставилась на прекрасный вид из окна. Наконец она первая начала:

— Мы полагаем, будут и другие ролики. Вы знаете, в новостях объявили про четыре трупа, так что… — Ее передернуло.