Не мой мир  - Альбина Нури Страница 13

Алекс быстро обнаружил, что часы в Пространственной Зоне не работают. До того, как время пребывания в Зоне не окончилось, все было в порядке. Часы тикали, послушно отсчитывали секунды и минуты. Но после того, как Портал закрылся, часы умерли. Стрелки замерли на двадцати ноль-ноль.

… В припадке отчаяния, который случился с ним в ювелирной лавке, Алекс сорвал бесполезные часы с запястья, швырнул в одну из витрин. Стекло осыпалось сверкающим дождем, и это доставило ему острое болезненное наслаждение. Поддавшись ему, Алекс переколотил все витрины, метался по магазинчику, вытаскивал кольца и ожерелья, бросал их на пол, топтал, опрокидывал шкафы.

Потом, будто очнувшись, увидел, какой учинил разгром и хаос, и подумал, что, возможно, в какой-то другой проекции часы могли бы работать, но исправить уже ничего было нельзя. Хорошо, хоть мобильный телефон не расколотил.

Аппарат, конечно, тоже не подавал признаков жизни. Позвонить или принять звонок не получится. Да и зарядить негде. Но, пока телефон не разрядился, Алекс сидел и пересматривал загруженные фотографии и видео. Он с жадностью вглядывался в лица родителей и друзей, жалея только, что на большей части снимков и видеороликов красовалась Алина.

Злость на девушку переполняла душу, отравляла, разъедала, как кислота. Алекс хотел перестать думать о ней, но ничего не мог с собой поделать. Как ни крути, это по ее милости (и своей глупости, конечно!) он попал в смертельную ловушку.

Не устрой Алина очередной скандал, он не наделал бы всех этих роковых ошибок: не вышел бы за ней из Пространственной Зоны, не вернулся через несколько минут обратно, никем не замеченный; не напился бы, как дурак, в одиночку и не остался на острове. Сейчас бы уже давно сидел дома, готовился к экзаменам, сессию сдавал.

Совесть вынуждала Алекса сказать себе: он и сам виноват, нечего все валить на Алину. Если бы у него хватило мужества признаться, что он хочет встречать Новый год не с нею, а с друзьями; если бы он был честен перед собой и перед девушкой, разорвал отношения, в которых эгоизма и заботы о престиже было куда больше, чем любви и подлинной нежности; если бы не дразнил Алину, сумел успокоить во время ссоры, подобрал нужные слова. Если бы…

Алекс снова и снова перебирал фотографии близких.

Вот они с матерью и отцом отмечают день его рождения. Вид у Алекса смущенный и вместе с тем довольный: родители подарили ему новый компьютер – он и надеяться не смел, что они все-таки расщедрятся на такой дорогой подарок.

Что они сейчас делают? Ищут его, конечно же: бегают, мечутся, пытаются предпринять хоть что-то… Мама, наверное, плачет, а отец старается утешить ее, держится изо всех сил.

«Простите меня. Я так хочу сейчас оказаться рядом с вами», – думал Алекс, сам не замечая, что и по его лицу катятся слезы. Скоро телефон разрядится, и он больше никогда не увидит родных лиц.

«Никогда» – какое страшное слово. Какая жуткая в нем безысходность!

Алекс водил пальцем по экрану, и там появлялись все новые и новые снимки. Вот его комната – гитара на стене, полосатые занавески, письменный стол, пиратская шкатулка на полке, плюшевый заяц на диване, на компьютер прилеплены разноцветные стикеры, похожие на яркие осенние листья.

Вот они со Стасом дурачатся в снегу, как дети. Алекс умудрился залепить снежком другу в лоб, шапка свалилась, Стас хохочет. А вот стоят втроем возле универа первого сентября. Перебрали пива, ухмылки у всех глупые, глаза косые, особенно у Стаса. Бритая половина Ромкиной головы сверкает на солнце, как коленка.

А на этой фотографии они сидят на лекции. Вета случайно попала в кадр. При взгляде на нее, тоненькую, хрупкую, большеглазую, улыбающуюся милой, немного застенчивой улыбкой, сердце болезненно сжалось.

Куда он раньше смотрел? Ведь он ей точно нравился – на острове Бару Алекс понял это со всей очевидностью. Как осознал и то, что Вета ему не безразлична. Но ничего у них так и не получилось, хотя и могло бы. А теперь уже никогда и не получится, ведь ему не вырваться отсюда.

…Итак, лишенный возможности узнавать, утро сейчас или вечер, сколько часов или дней прошло, как долго он находится в Пространственной Зоне, Алекс придумал измерять время снами. Все просто: устал бегать по проекциям настолько, что уже еле-еле ноги волочишь – нашел более или менее подходящее место, лег и заснул. Один сон прошел.

Вот через три таких сна Алекс и увидел первого Обитателя.

За это время он успел побывать в десятках проекций. Просто шел и шел, переходя из одной локации в другую, без особой цели, ведь идти ему было некуда.

Фантазия заказчиков размахом не поражала. В большинстве случаев это были залы разной степени комфортности, приспособленные для празднования всевозможных торжеств. Несколько раз Алекс оказался в обучающих проекциях – простеньких, недорогих, призванных показать школьникам, как выглядит та или иная географическая зона: пустыня, саванна, джунгли Амазонки.

Один раз Алекс очутился в номере для новобрачных – скомканное белье на устрашающих размеров кровати, воздушные шарики и сердечки, пустая бутылка из-под шампанского, два хрустальных бокала на тонких ножках, белые и розовые розы, охапки лилий.

Плывущий по комнате аромат цветов был сильным, почти удушающим – то ли проекция уже начала портиться, то ли таково было изначальное пожелание брачующихся. Алекс подумал, что, если бы ему довелось заниматься любовью, вдыхая настолько густой, дурманящий, липнущий к коже сладкий запах, он бы точно потерял сознание, не доведя дело до конца.

Спал он один раз на берегу реки, два раза – в проекциях, имитирующих помещения, более или менее пригодные для сна. Голодным не оставался – доедал оставленные людьми на столах блюда. Они имели вполне приличный вкус, хотя поначалу Алекс пробовал их с опаской. Еда казалась чуточку ненатуральной, но главное, что она наполняла желудок, отставляя приятное чувство сытости.

Правда, дважды пища, которую пробовал, оказалась непригодна для употребления. Выглядела она нормально, однако вкус и аромат полностью отсутствовали. Есть ее было все равно, что жевать бумагу. Противно. Алекс сделал вывод, что в проекциях, которые давно оставлены людьми, вещи теряют свои изначальные качества, постепенно разрушаясь.

Что происходит с проекциями в конечном итоге, когда проходит слишком много времени, Алекс не знал. Они просто исчезают – растворяются, как утренний туман над водой после восхода солнца? Или становятся чем-то иным?..

Проснувшийся на речном берегу, Алекс умылся и отправился на поиски еды. Портал – ставший уже привычным повисший в воздухе прямоугольник разной степени прозрачности – на этот раз находился возле склонившейся к воде ивы. Алекс шагнул внутрь, задаваясь вопросом, что ему предстоит увидеть. И хотя он знал, что в некоторых проекциях ему могут встретиться Обитатели, все же оказался не готов столкнуться с одним из них лицом к лицу.

Алекс очутился в тускло освещенной небольшой комнате, в центре которой находился большой бильярдный стол, затянутый зеленым сукном. Окон не было, под потолком тускло горели светильники. Вдоль стен стояли диваны и столики. На столе Алекс увидел треугольник, в котором лежали разноцветные бильярдные шары.