Дело о пеликанах - Джон Гришэм Страница 13

Паузы заполнял репортер Эн-би-си из Белогодома. Полиция молчит. Похоже, что подозреваемых пока нет, как нет и улик. Да,оба судьи находились под охраной ФБР, которое никак не комментирует это. Да,«Монтроуз» — это место, которое часто посещают гомосексуалисты. Да, в адресобоих поступало много угроз, особенно это касалось Розенберга. И по этому делуможет быть очень много подозреваемых, пока оно не будет окончательно раскрыто.

Каллаган выключил телевизор и прошел кбалконной двери, где воздуха было больше.

— Нет подозреваемых, — бормотал он.

— Я могу назвать не меньше двадцати, — сказалаДарби.

— Да, но почему такое сочетание? С Розенбергомвсе понятно, но почему Джейнсен? Почему не Макдауэлл или Йонт, оба гораздоболее последовательные либералы, чем Джейнсен? Это не имеет смысла.

Каллаган сел на плетеный стул возле двери ивзъерошил свои волосы.

— Я принесу тебе еще кофе, — сказала Дарби.

— Нет, нет. Я уже проснулся.

— Как твоя голова?

— Отлично, если бы я поспал еще часа три.Думаю, я отменю занятия. У меня нет настроения.

— Здорово.

— Черт, я не могу поверить в это. Этот кретинимеет право выдвинуть двух кандидатов. Это значит, что восемь из девяти будутставленниками республиканцев.

— Они должны будут сначала пройти утверждение.

— Мы не узнаем конституцию через десять лет.Это отвратительно.

— Вот почему они были убиты, Томас. Кто-то иликакая-то группа хотят иметь другой суд, такой, в котором было бы абсолютноебольшинство консерваторов. Выборы в следующем году. Розенбергу был девяностоодин год. Маннингу сейчас восемьдесят четыре, Йонту — за семьдесят. Они вскоремогут умереть или протянут еще с десяток лет. Президентом может быть избрандемократ. Зачем испытывать судьбу? Убить их сейчас. За год до выборов. В этоместь смысл, кто-то имеет такие намерения.

— Но почему Джейнсен?

— Он кого-то смущал и был, очевидно, легкойцелью.

— Да, но он в основном придерживался умеренныхпозиций и только иногда склонялся влево. К тому же он был назначен на должностьреспубликанцами.

— Ты хочешь «Кровавой Мэри»?

— Хорошая идея. Минутку, я пытаюсь сообразить.

Дарби откинулась на кровати, потягивала кофе инаблюдала, как солнечный свет пробивается через балкон.

— Подумай над этим, Томас. Время вполнеподходящее. Перевыборы, выдвижение кандидатов, политика и все такое. Когдавспоминаешь о насилии, радикалах, фанатиках, борцах за чистоту нравов и нации,когда задумываешься о всех тех группировках, которые способны убивать, и о всехтех угрозах в адрес судей, невольно приходишь к мысли, что воспользоваться этимблагоприятным моментом и убрать их могла какая-нибудь неизвестная группазаговорщиков.

— И что это за группа?

— Бог ее знает.

— «Подпольная армия»?

— Не такая уж она неизвестная. Они убили судьюФернандеса в Техасе.

— Не пользуются ли они бомбами?

— Да, они специалисты по пластиковым взрывнымустройствам.

— Вычеркни их.

— Я не вычеркиваю пока никого. — Дарби всталаи поправила на себе халат. — Пойдем, я приготовлю тебе «Кровавую Мэри».

— Только если ты выпьешь со мной.

— Томас, ты профессор. Ты можешь отменить своизанятия, если захочешь. Я же студентка и…

— Я понимаю положение.

— Я больше не могу прогуливать занятия.

— Я провалю тебя на конституционном праве,если ты не будешь прогуливать занятия и напиваться со мной. У меня есть томмнений Розенберга. Давай почитаем их, выпьем «Кровавой Мэри», потом вина, а потомеще что-нибудь. Я уже скучаю по Розенбергу.

— У меня федеральный процессуальный кодекс вдевять, и я не могу пропускать его.

— Я намерен позвонить декану и отменить всезанятия вообще. Тогда ты выпьешь со мной?

— Нет, Томас. Хватит.

Он спустился вслед за ней на кухню, где быликофе и спиртное.