Джек Ричер, или Дело - Ли Чайлд Страница 13

— Спокойная ночь, — сказал я.

Девушка печально кивнула, сожалея, очевидно, об упущенных чаевых.

— Базу-то закрыли для выхода, — пояснила она.

— Келхэм? — изумился я. — Они закрыли Келхэм?

Она снова утвердительно кивнула.

— Они закрыли базу сегодня во второй половине дня. И все они сейчас там, лопают на ужин свою армейскую жрачку.

— И часто такое случается?

— Никогда прежде.

— Жаль, — сказал я. — Что вы мне посоветуете?

— В каком смысле?

— Из еды.

— Здесь? Здесь все хорошее.

— Тогда гамбургер, — попросил я.

— Пять минут, — ответила официантка.

Она ушла, а я, прихватив с собой чашку с кофе, прошел к двери, возле которой висел платный телефон. Порывшись в кармане, вытащил три двадцатипятицентовика — из сдачи за мой обед, — которых должно было хватить для короткой беседы; долгие разговоры по телефону я не любил. Я набрал номер кабинета Гарбера и, когда дежурный офицер перевел разговор на него, он сразу спросил:

— Ты уже там?

— Да, — ответил я.

— Доехал нормально?

— Всё в порядке.

— Нашел место, где остановиться?

— Обо мне не волнуйся. У меня семьдесят пять центов и четыре минуты до ужина. Я хочу спросить кое о чем.

— Давай выкладывай.

— Кто зарядил тебя на это?

Несколько мгновений Гарбер молчал.

— Этого я тебе сказать не могу, — произнес он после паузы.

— Ладно, кто бы это ни был, он весьма смутно представляет себе подробности этого дела.

— Вполне возможно.

— А Келхэм закупорили.

— Мунро приказал сделать это сразу, как прибыл туда.

— Почему?

— Ты же знаешь, что происходит. Есть риск возникновения враждебных настроений между городом и базой. Это вполне здравомыслящий поступок.

— Но это же признание вины.

— Ну… возможно, Мунро знает что-то, чего не знаешь ты. Ты за него не переживай. Твоя единственная задача — следить за местными копами.

— Это я и делаю. Один из них меня подвозил.

— А он поверил, что ты гражданский?

— Кажется, поверил.

— Отлично. Они же сразу онемеют, если узнают, что ты в деле.

— Я хочу, чтобы ты выяснил, была ли у кого-нибудь из батальона «Браво» голубая машина.

— Зачем тебе это?

— Тот коп сказал, что кто-то оставил голубую машину на железнодорожных путях. Поезд, прошедший в полночь, уничтожил ее. Может, это была попытка скрыть улики.

— Тогда ее сожгли бы, это надежнее.

— Возможно, это были улики такого рода, что огнем их не уничтожить. К примеру, большая вмятина на крыле или что-то подобное.

— Ну, а как это связанно с женщиной, которую исполосовали в аллее?

— Ее не исполосовали. Ей перерезали горло. Только и всего. Широкий и глубокий разрез. Похоже, одним махом. Тот коп сказал, что видел кости позвоночника.

Гарбер недолго помолчал.

— Рейнджеров обучают таким приемам, — сказал он.

Я ничего не ответил.

— Ну, а какое все это имеет отношение к машине? — спросил он.

— Не знаю. Может быть, никакого. Но давай выясним это, договорились?

— В батальоне «Браво» две сотни парней. Если обратиться к закону больших чисел, то количество голубых машин должно быть не меньше пятидесяти.

— И все эти пятьдесят машин должны стоять на базовой парковке. Давай выясним, уменьшилось ли число машин на одну.

— Возможно, это была машина кого-то из гражданских.

— Будем рассматривать и эту версию. Я ее проработаю. Но все равно, мне надо знать.

— Расследование ведет Мунро, — напомнил Гарбер. — А не ты.

— И нам еще необходимо выяснить, есть ли у кого-то ссадины, полученные на гравии. На коленях, на локтях. Они могут быть получены при совершении изнасилования. Тот коп сказал, что у Чапман на теле имеются аналогичные повреждения.

— Расследование ведет Мунро, — снова сказал Гарбер.

Я ничего не ответил. Официантка распахнула дверь кухни. Она несла тарелку, на которой возвышался гигантского размера гамбургер на круглой булочке, а рядом с ним лежала громадная и бесформенная груда картофеля фри, похожая на беличье гнездо. Я сказал:

— Мне надо идти, босс. Позвоню завтра.

Повесив трубку и держа в руке чашку с кофе, я пошел к своему столу. Официантка церемонным жестом поставила передо мной тарелку. Еда выглядела и пахла очень аппетитно.

— Благодарю вас, — так же церемонно произнес я.

— Принести вам что-нибудь еще?

— Вы не поможете мне с отелем? — попросил ее я. — Мне нужна комната, но в отеле ни души.

Официантка повернулась вполоборота, и я посмотрел туда, куда был направлен ее взгляд — на пожилых супругов, сидевших за столиком на четыре персоны. Они все еще читали.

— Они обычно сидят здесь подолгу, молча занимаясь своим делом, но потом все-таки идут назад. Это самый подходящий момент для того, чтобы пообщаться с ними.

Официантка ушла, а я принялся за еду. Ел медленно, смакуя каждый кусочек. А старики все сидели и читали. Женщина переворачивала страницу через каждые две минуты. Время от времени мужчина, переходя к чтению новых разделов газеты, переворачивал и разглаживал ее страницы; эти действия сопровождались громким хлопаньем и шелестением. Он внимательно изучал все материалы, помещенные в газете. Практически читал ее от первой строчки до последней.

Через некоторое время официантка подошла, чтобы забрать пустую тарелку и предложить десерт. Она сказала, что пироги у них просто объедение.

— Я хочу немного пройтись, — ответил я. — На обратном пути загляну к вам снова и, если эта пара все еще будет здесь, попробую пироги. Думаю, торопить их не стоит.

— Это не совсем обычно, — пожала плечами официантка.

Я заплатил за гамбургер и кофе и дал ей чаевые, которые не шли ни в какое сравнение с тем, что она получала, обслуживая полный зал голодных рейнджеров. Моих чаевых хватило на то, чтобы заставить ее слегка улыбнуться. Я снова вышел на улицу. К ночи похолодало, в воздухе вился легкий туман. Я повернул направо и прошел мимо незастроенного пустыря и здания, в котором размещалось ведомство шерифа. Возле него был припаркован автомобиль Пеллегрино, а из одного окна пробивался свет; значит, комната не пустовала. Я двинулся дальше и дошел до Т-образного перекрестка, на котором мы свернули. Слева была шедшая через лес дорога, по которой Пеллегрино привез меня. Дорога справа, идущая в восточном направлении, упиралась в кромешную тьму. Очевидно, она пересекала железнодорожные пути и шла дальше через оборотную половину города в Келхэм. Гарбер называл ее грунтовым проселком, которым она, возможно, когда-то и была. Теперь же она превратилась в стандартную сельскую дорогу со щебеночно-асфальтовым покрытием. Дорога была абсолютно прямая и неосвещенная. По обеим сторонам виднелись глубокие кюветы. На небе висел тоненький серпик луны, который давал слишком мало света, и не было никакой возможности что-либо рассмотреть. Я повернул направо и зашагал в темноту.