Казино - Олег Андреев Страница 13

– Гаянэ Ашотовна, это я, Петр…

– А-а, Козырек. Спасибо, что позвонил, – чуть не плача, вдруг поблагодарила она, – поддержал в трудную минуту.

– Что случилось, Гаянэ Ашотовна?

– Умерла моя подруженька-а-а, – совсем раскисла богатырша, под взглядом которой цепенели хищники.

– Что, Багира сдохла? – вложил он максимум участия в вопрос о судьбе ненавистной ему тигрицы, старой, больной, но все-таки барковской любимицы, которая однажды чуть не придушила его своей мощной лапой.

– Вай! Как можешь такое говорить, а? – вдруг перешла от волнения на кавказский говор собеседница. – Яну Торопову убили! Нет больше нашей Яночки. Одна я осталась на белом свете.

– Как – убили? – ошеломленно спросил Петр. – Когда?

– Вчера дома застрелили, прямо у дверей. Видно, кто-то из знакомых – она же такая осторожная была: даже почтальонам с пенсией не открывала!

– А как вы узнали? Вроде по радио не объявляли.

– Ишь, чего захотел! Гласность – она не для всех и не про всех. Кто же станет такое по радио говорить – это же тайна следствия. Завтра, небось, сообщат, что скоропостижно скончалась наша звезда балета, – всхлипнула Гаянэ Ашотовна. – Из милиции ко мне приходили – вот как я узнала. Про тебя, кстати, спрашивали, был ли ты с ней знаком. А я говорю: откуда, мол? Он же у нас по другому жанру проходит. И возраста другого, хоть и шалила она до последних дней, царствие ей небесное… Ты же с ней ничего общего не имел, а? Не предал меня?

– Господь с вами, Гаянэ Ашотовна! Как можно?

– Верю, верю… Вот так, одна я осталась. Последняя из могикан. Ладно, Козырек, ты чего звонил-то?

– Я хотел узнать: репетиции не будет на этой неделе?

– Какая репетиция, когда такое дело? Мне же к похоронам готовиться надо, а портниха моя на юга уехала: что делать – ума не приложу… Отдыхай пока со своим Шефом…

Как ни странно, но после получения печального известия Козырев отошел от автомата, чуть не пританцовывая от радости: все встало на свои места! Значит, все, в чем его могли подозревать, так это только в причастности к смерти Тороповой. Он понимал, что для подозрений у гэбэшников могли быть основания: он-таки «изменил» своей хозяйке и прокрутил с ее подружкой пару делец, что оставалось их с Яночкой (как требовала себя называть молодящаяся любительница камушков) тайной, и даже вышел через нее на самого Рифата Залимханова – человека, втянувшего его в большой теневой бизнес. Так он попал в ее деловую записную книжку, по которой, видимо, и шмонали всех указанных в ней. Это было как гора с плеч. Значит, дела на него нет, но есть некто, кто нашел его тайник и решил не трогать его, Петра, до поры до времени. Почему? Наверно, этот некто будет ждать более подходящего момента. Он словно бы положил свою информацию в банк, в котором нарастут проценты, и явится он за «вкладом» в самый неожиданный момент…

Козырев вбежал квартиру, тщательно запер двери и приступил к подготовке товара к сдаче заказчику. Он вытащил из-под духовки плиты старую алюминиевую сковороду, на которой Тамара, большая любительница чем-нибудь похрустеть, жарила сухарики из черного хлеба и семечки. Видела бы она, какое кощунство совершает муж в ее отсутствие! Он поставил сковороду на огонь и налил в нее вместо масла… бензин из небольшой канистрочки, хранящейся в шкафу за туалетом – супер-НЗ называл он ее. Потом прошел в ванную, снял свой зеркальный тайник со стены и, выковырнув все двадцать камушков из пластилина, бросил их на сковороду. После пары минут помешивания бриллианты освободились от липкой массы и стали негромко царапать дно сковородки, скрываясь под помутневшим раствором. Откинув их над раковиной через дуршлаг, словно отваренный рис, Козырев промыл заблестевшие камушки струей горячей воды, ополоснул сковородку и насухо протер ее куском туалетной бумаги. Потом снова плеснул туда немного бензина, положил бриллианты, вынес в лоджию, поставил на кафельный пол и бросил в сковородку горящую спичку. Мгновенная вспышка перешла в быстрое ровное горение, после чего на сухом днище сковороды в лучах солнца вовсе уж сумасшедшим блеском засверкали двадцать камней чистой воды. Это нашло свое подтверждение в том, что они просто исчезли из вида, когда Петр принес из холодильника полупустую пластиковую бутылку минералки и аккуратно ссыпал в нее камушки. Все! Теперь можно было смело ехать на встречу. Почти смело, потому что неизвестно, насколько окажется безопасной дорога и сама встреча – вдруг их с Рифатом пасут.

Но все обошлось благополучно. Козырев вышел во двор, сел за руль, небрежно бросив бутылку на заднее сиденье «ауди», завел мотор, выехал на улицу и резко остановился метров через пятьдесят. Никакая машина не выехала тут же со двора и не дернулась следом от тротуара. Тогда он, успокоенный, помчался в сторону Сокольников, где была назначена встреча. В районе трех вокзалов Козырев все же решил подстраховаться и, припарковавшись у Казанского, пробежал под путями по пустынному тоннелю и выскочил на Новорязанскую улицу, где тут же схватил такси и продолжил путь. Это было необходимо, потому что его приметный «ауди» мог быть легко засечен любым гаишником. Выйдя у парка, Петр дошел до фонтана и стал не спеша прогуливаться вокруг него, с удовольствием ощущая, как прохладная водяная пыль садится на его разгоряченное от волнения лицо, и время от времени отпивая из бутылки минералку.

Вот и Рифат! На их встречи он всегда приходил один, без телохранителей. Для начала они прошли мимо друг на друга, глядя по сторонам: не рванулся ли к ним кто-нибудь со скамеек. Все оставались на местах. На втором круге Рифат негромко назвал номер выставочного павильона, у которого им предстояло встретиться. Они направились туда разными аллеями, внимательно присматриваясь к окружающим, и, наконец, сошлись на пустынной автостоянке у четвертого павильона. Все эти шпионские уловки были оправданы, потому что в руках у каждого был груз, тянущий на десятки тысяч долларов и на десятки же лет отсидки, если не хуже.

Рифат был одним из братьев-близнецов Залимхановых – известных в родной Чечне чемпионов республики по вольной борьбе. В России же они слыли изобретательными жуликами от спорта, которых в свое время дисквалифицировали за обман. Они были настолько похожи – вплоть до мельчайшего бугорка накачанных мышц, – что ухитрились вдвоем бороться на чемпионате по очереди, сберегая силы одного из них, Заура, заявленного на соревнования. Конечно же крепким и предприимчивым молодцам тут же нашлось место в криминальных чеченских кругах. За пару лет они успели стать признанными авторитетами и были направлены в московскую диаспору, прибиравшую к рукам центр и район ВДНХ. По слухам, именно на их совести была перестрелка в районе станции метро «Академическая» и повешенная несчастная путана из гостиницы «Космос». Чуть позже, к началу вывода советских войск из Афганистана, когда озверевшие от войны и боявшиеся нищенской жизни на гражданке солдаты и офицеры потянулись на родину, провозя кто как мог взрывчатку и наркотики, братья на время расстались: Заур уехал в Среднюю Азию на сбор «урожая», а Рифат остался в Москве для его «обмолота». Через их волосатые мускулистые руки прошла львиная доля ядреной «иранской» травы и кустарного афганского «герыча», который их земляки, окончившие московские химфаки, перегоняли в первосортный продукт. Братья богатели, постепенно расширяя сферу своей деятельности и превращая ненадежные деревянные рубли в доллары, стальных коней Волжского и германских заводов, золотые цепи и каменные дома на родине и под Москвой. Но особенно любили они вкладывать их в нетленные драгоценные камни – бриллианты. Так Рифат вышел на весьма уважаемую даму, занимающуюся камушками уже не первый десяток лет, – Яну Торопову.