Лучшая половина мафии - Линда Ла Плант Страница 13

— Папа! Папа, пойдем, я покажу тебе, что нашел! — В комнату вбежал Майкл и, схватив отца за руку, потащил его к двери. Грациелла смотрела на них в окно. Четырехлетний Константино протянул к отцу ручонки, но тот не обратил на это внимания, увлеченный игрой с Майклом. Она снова убедилась в том, насколько Роберто безразличны его дети — все, кроме Майкла.

Три месяца спустя Грациелла месила тесто на кухне. Удары молотка и визг пилы доносились с того места, где Роберто ремонтировал ограду вокруг своей апельсиновой рощи.

Чугунные ворота с главного въезда на виллу сняли во время войны и переплавили, поэтому Грациелла увидела сверкающий «Мерседес» только тогда, когда он оказался у порога. Она вымыла руки и пригладила всклокоченные волосы, отдавая себе отчет в том, что выглядит как настоящее пугало. Она была на восьмом месяце, юбка топорщилась у нее на животе, полы блузки не сходились. Она позвала Роберто и заспешила навстречу пожилому человеку с тростью в руке, который с трудом вылезал из машины при помощи услужливого шофера. Старик огляделся из-под полей своей шляпы, которая была ему великовата, отхлебнул из фляжки и спрятал ее в карман пиджака. Грациелла догадалась, что это и есть Джозеф Каролла.

Роберто вышел из-за угла дома в вельветовых штанах и полотняной рубахе, расстегнутой и обнажавшей его загорелую грудь. Он склонился и поцеловал руку Каролле, после чего старые друзья обнялись и расцеловались.

Роберто провел гостя в кабинет и плотно притворил за собой дверь. Он не пригласил жену и не захотел представить ее боссу, и Грациелла воспользовалась возможностью привести себя в порядок: она переоделась и причесала волосы, сделав пучок на затылке. Затем она разыскала детей и привела их в надлежащий вид.

Каролла уселся в самое удобное кресло, срезал кончик сигары и неторопливо закурил. Затем откинулся на спинку, улыбнулся и похлопал Роберто по плечу, как любимого, но беспутного сына.

— Я рад видеть тебя, — заговорил он по-английски. — Я в Палермо уже неделю. Надеялся получить от тебя весточку, но не дождался и приехал сам, как видишь.

— Спасибо. Прости, я не знал, что ты на Сицилии.

— Насколько мне известно, ты вообще не в курсе наших дел. Ты не встретился с Этторе Каллеа или Симозой. Они ничего не слышали о тебе с тех пор, как ты вернулся. Что стряслось?

— Я был нездоров.

— Ты поправился?

— Да, да… мне лучше.

— Так в чем проблема?

Роберто обошел вокруг письменного стола и сел напротив Кароллы.

— А разве есть проблема?

— Да. Если ты помнишь, я пообещал тебе, что, когда ты вернешься с войны, все будет по-прежнему, ты встанешь во главе дела. У меня много людей, жадных до работы и денег, которые она приносит… А ты даже не удосужился поинтересоваться, что произошло за время войны. Я расскажу тебе, что такое голод.

— Не стоит, Папа. Я знаю о нем не понаслышке.

— Возможно, наши с тобой представления о голоде различаются. За стенами твоей виллы люди убивают друг друга за кусок хлеба. Они готовы хорошо заплатить за продукты, а я знаю, где их достать. Запомни, теперь всем нужны продукты и работа… Сейчас не время для игровых автоматов, у людей нет денег на баловство.

— По-твоему, я этого не понимаю? Я из сил выбился, чтобы прокормить семью.

— Что? Я же приказал, чтобы тебе доставляли все необходимое. Ты хочешь сказать, что голодаешь? Да ты с ума сошел?!

— Я уже сказал, что был болен, и…

— Роберто, не играй со мной в эти игры. Я плохо вижу тебя, потому что стал слаб на глаза. Насколько я могу судить, ты здоров и можешь заниматься делом. Может быть, здесь… — коснулся он своей головы, — у тебя что-то сдвинулось. — Каролла замолчал, и в глазах у него сверкнула злость. — Ты идиот, если позволишь, чтобы дело уплыло из твоих рук.

— Я пытаюсь восстановить дом… Ведь это все еще мой дом, не так ли?

— Да, конечно. Теперь у тебя много детей. Я не сержусь на тебя, но хочу, чтобы мои распоряжения выполнялись. Сынок, я настаиваю, чтобы ты как можно скорее отправился в город. Впрочем, на какое-то время тебе следует задержаться здесь… Дай-ка я посмотрю на твои руки. Глянь, сколько мозолей! Ты валишь лес, вколачиваешь гвозди? Неужели ты работяга? Ты?

— Может, я действительно работяга.

— Ты дерьмо! У тебя голова на плечах, хватка, интуиция. Мне нужны твои мозги, а не руки, умеющие забивать гвозди. Найми людей, чтобы они восстановили твой дом. Найми столько, сколько нужно. У тебя хватит денег оплатить их труды. — Он рассмеялся, обнажив зубы, пожелтевшие от времени. Каролла напоминал бывалого опытного пса. Однако болезненный кашель не оставлял его.

Старик откашлялся и сплюнул в носовой платок, который тут же засунул обратно в карман.

— Я слышал, ты собираешься работать у американцев переводчиком?

— Да, мне нужно переговорить с командиром. А откуда ты это знаешь?

— Не задавай глупых вопросов. Когда я не знал о том, что происходит в городе? Итак, ты решил связаться с американцами… А теперь скажи мне положа руку на сердце: ты работаешь на себя? А? Решил выйти на черный рынок без меня? Без своего Папы?

Роберто тяжело вздохнул и покачал головой. У него и в мыслях такого не было. Каролла улыбнулся и приподнял бровь.

— Похоже, ты порастерял свою сообразительность на фронте. Армейская жизнь не пошла тебе на пользу, а? Ну да ладно. Прежде всего отправляйся к Симозе и возьми на себя часть дела. Ты справишься. Главное, всегда помни о том, что ценится сейчас превыше всего: провизия и работа. Так-то, сынок. Здесь скоро будет как в старые добрые времена, когда торговали самогонным спиртным и возили контрабанду, когда можно было достать все, что угодно. Теперь то же самое, только Италии нужно не виски, а медикаменты, продукты, сигареты и одеяла. И на черном рынке все это есть. Все хотят до него добраться: правительство, бывшие нацисты, ублюдки-коммунисты, каждый сукин сын тянет сюда руки, чтобы сделать деньги. Скажу больше, даже церковь не осталась в стороне: все эти падре только и мечтают о том, как бы подороже себя продать.

Роберто снова вздохнул и встал. Он понимал, что если хочет выйти из игры, то сейчас самое время заговорить об этом. Возможно, Каролла подозревал о его намерениях, поэтому и нанес ему личный визит.

— Я возвращаюсь в Нью-Йорк через неделю. Может быть, мы встретимся еще раз и все обсудим, когда ты устроишься к американцам? Выясни, чем можно у них разжиться, — дюжина пар нейлоновых чулок в наше время может обеспечить тебе половину акций какого-нибудь банка, за коробку сигарет можно на месяц арендовать рыболовное судно, а ты вместо этого пилишь дрова…

Очередной приступ кашля прервал его, и он опять сплюнул в платок. Роберто спросил, как дела у его сына Пола, и лицо старика просияло.

— Из него получился отличный парень. Занимается валютой, скупает лиры по дешевке. Сейчас они ничего не стоят, и мы стараемся покупать как можно быстрее, насколько позволяет денежный оборот. Он мотается в Танжер и обратно как заведенный, обменивает там лиры на доллары. В тех краях за них дают хорошую цену. Мальчишка как сыр в масле катается: за три месяца утроил свой банковский счет, собирается открывать там филиал своего банка. Любит красиво жить, останавливается всегда в «Эксельсиоре» — во время войны нацисты использовали его как воскресный лагерь. Теперь отель отремонтировали, и он приносит неплохую прибыль. Кстати, ты тоже мог бы поселиться там, пока не приведешь в порядок дом.