Ящер-2 - Эрик Гарсия Страница 13

Нащупывая пуговицы, спрятанные под моей фальшивой человеческой кожей, я расстегивал их до тех пор, пока перчатки, казалось бы по собственному желанию, не сползли. Теперь осталось лишь легонечко потянуть другой рукой, и я высвободил свою когтистую лапу. Когти слегка приклеились к коже, я выпустил их, и раздался звук, напоминающий поскрипывание несмазанной телеги. Вероятно, мне стоит в ближайшее время показаться доктору.

— У тебя от природы красивая кожа, — сказал Боб. — Стыдно, что тебе приходится прятать ее целыми днями.

— Ну, выбирать не приходится, — ответил я. — Вряд ли Городской совет одобрит, если раптор будет шляться по бульвару Уилшир, не так ли? Да я своим хвостом кучу витрин поразбиваю.

— А что если бы ты мог ходить без маски? — спросил Боб. — Что тогда?

— Бессмысленный вопрос.

— Ну, гипотетически. Если бы ты мог сорвать ее и ходить в своем естественном обличье?

— Что, весь день что ли? Если бы я мог…

Должен признаться, это интригующее предложение, свобода показать собственную кожу, чтобы она пребывала на воздухе, и отогнать все тревоги по поводу завязок, ремешков и пряжек, которые стягивали и вонзались в мое тело, затрудняя естественные движения. Использовать хвост, ноги и все тело так, как его задумала природа.

— Если бы я мог, я бы так ходил, — признался я. — Но не могу, поэтому хожу в маске.

Улыбка Боба была заразительной, я вдруг понял, что и сам улыбаюсь.

— Хорошо, — сказал он. — Начнем.

Он торжественно открыл крышку металлической коробки, и внутри обнаружилось какое-то забавное приспособление, словно залетевшее сюда из какой-то космической сага 50-х годов. Это была оторванная голова робота Робби, но сбоку к ней были присобачены многочисленные лампочки, кнопочки и выключатели, сейчас все они бездействовали, кроме одной пульсирующей кнопки.

— Это родограф, — объяснил Боб, протянув руку. — Пожалуйста, дай мне руку.

Мой первый порыв был отказаться, но я уже прошел по тоннелю и теперь сижу черт-те где с этим странным парнем, если он хотел бы убить меня, чтобы я не мучился, расхаживая в маске, то это уже произошло бы. Я дал ему руку, Боб сжал ее крепко, настойчиво, но ничуть не больно. Затем он потянул мой указательный палец с выпущенным когтем к маленькому темному отверстию на крышке коробки.

— Втяни коготь, если можно, — я послушался. — Хорошо. Обычно это не проблема, но известны случаи, когда когти застревали внутри. Как говорится, береженого Бог бережет.

Я с радостью выполнил и эту просьбу. Скорее всего, мне не так хорошо удавалось бы снимать девушек в барах для одиноких сердец, если бы я расхаживал с этой штукенцией, навсегда прикрепленной к руке.

Мой палец исчез в дыре, и машина издала ворчание. Дальше несколько раз вспыхнули зеленые лампочки, и стрелки приборов начали подергиваться. Тем временем металл вокруг моего пальца стал заметно холоднее, а через тридцать секунд мой некогда теплый пальчик стал превращаться в замороженную рыбную палочку. Я взглянул на Эрни и задорно улыбнулся.

— Это первая фаза, — объяснил Боб. — Машина тестирует твои феромоны.

— Она меня нюхает?

— Не совсем. Легкое ощущение холода, которое ты сейчас чувствуешь, — это начало процесса конденсации. Гормоны, которые источают поры твоей кожи, превращаются в жидкость из-за низкой температуры, а затем эта жидкость и будет протестирована.

— Протестирована на что? — спросил я.

— На чистоту, — вот и весь ответ.

Уточнять я не стал.

Прошла минута. Мой палец начал неметь. Неужели это и есть их хитрый замысел — заморозить меня до смерти, кусочек за кусочком? Если он попросит меня засунуть еще какую-то часть тела в эту дырку, то я буду бить его до следующего вторника.

Я уже собирался выразить недовольство, чтобы через минуту выдернуть палец из этой хреновины и приступить к старомодной технике допроса — с запугиваниями и кровопролитиями — как в кончик пальца что-то больно кольнуло.

— Эй! — закричал я. Моя рука непроизвольно дернулась. Палец сильно болел, и по нему что-то текло. Я осмотрел руку — так и есть — по пальцу бежал тоненький ручеек крови. — А это еще, черт побери, зачем?

Боб лишь улыбнулся (Боже, эта улыбочка меня просто бесит!) и сказал:

— Всего лишь взяли образец крови, Винсент. Без этого мы не можем использовать родограф.

— Понятное дело, — протянул Эрни, сдерживая смешок.

— Могли бы мне и раньше сказать.

— Тогда бы ты не стал делать эту процедуру. Как бы то ни было, теперь мне будет намного сложнее уломать и твоего друга.

— Чертовски верно, — согласился Эрни. Но Эрни довольно быстро позволил уговорить себя сделать то, что делают все клевые ребята. Боб вытащил мои образцы из аппарата. Я попытался заглянуть внутрь, но не смог разглядеть ничего, кроме нескольких проводков и каких-то диодов. Затем Боб перезапустил машину. Эрни оголил лапу и повторил процедуру, но поскольку он уже был готов к уколу, то выдержал боль с каменным лицом. Да, мое возмущение на этом фоне выглядит глупым, но клянусь, если бы мы поменялись местами, то он плакал бы как компсогнат — эти мелкие динозавры всегда были нытиками.

— Закончили? — спросил Эрни.

— Почти что, — Боб снял чехол с другого устройства, привинченного к стене. Как он объяснил, это был феромонитор. Выглядела эта штука как помесь аппарата по продаже презервативов и прибора для измерения давления. Боб поместил в приемный отсек пузырек с образцами гормонов и крови.

— Посмотрим, что у нас получится, — сказал он и нажал на рычажок сбоку.

Замигали лампочки, раздалось жужжание мотора, и сильная струя воздуха втянула пузырек внутрь. Я смотрел, как темная жидкость втягивается в пузырьковую камеру, и стрелки приборов начинают подрагивать.

Боб щелкнул языком и сказал:

— Ах, как…интересно.

И тут я понял, что наклонился вперед, пытаясь расшифровать эти отрывистые пиканья, скачки стрелок, и понять этот странный механический язык.

— Ну и что эта штука говорит обо мне?

— Она определяет вашу родовую чистоту, — объяснил Боб. — С течением времени каждый из нас удалялся все дальше и дальше от нашего истинного рода. Мы стали полукровками.

— Не понимаю, почему так, — сказал я. — Мои родители были рапторами, и их родители тоже. Мы можем скрещиваться только с себе подобными для произведения потомства, так что я так же чист, как и мои родители.

— Я имел в виду не твою конкретную родословную, а твою чистоту в принципе. Чистоту динозавра. Каждый день мы напяливаем на себя эти костюмы и теряем еще крупицу себя. Вот посмотри, что ты из себя представляешь.

На дне машины лежал свернутый рулон бумаги, которая обычно используется для бухгалтерских книг. На ней четко отпечатались черные цифры, ровненький шрифт заполнял всю страницу. Это были данные, числа и математические выкладки, в которых черт ногу сломит, но на самом верху виднелась надпись, утверждающая, что как член самого выдающегося сообщества на земле я не соответствую норме: ДИНОЗАВР НА 32 %.