Дикая степь - Лев Пучков Страница 13

Заметив Бо, я хотел было сообщить о своем присутствии, но вовремя сообразил, что это будет не совсем корректно, а для меня где-то даже и неловко. Зачем мужик уединился на заднем дворе и сидит задницей на земле, будучи в хорошем костюме? Прячется, шпионит или еще каким непотребством развлекается? Нет уж, посижу немножко еще — меня под тополем с их места стояния не видать. К тому же интерес разбирает. Откуда монахи? Почему — Бо?

Собственно, против монахов я ничего не имел. Днем раньше, проезжая по Элисте, я видел из окошка джипа троих: в краснокирпичных шерстяных накидках, с бритыми наголо черепами. Я живо заинтересовался этим явлением и попросил Бо организовать мне встречу с данными товарищами, пусть даже за деньги. Они наверняка обучались где-то в горах Тибета — доморощенному почитателю даосов и прочей восточной экзотики есть о чем потолковать с такими людьми.

— Обязательно, — ответил Бо в своей обычной манере. — Они тебя наголо обреют, разденут, накинут одеяло это свое оранжевое. И попрете вы пешочком по степи — до самого Тибета. А скорпионы будут вас в жопу жалить. За…бись!

Так что монахи — это для Элисты норма. Но! С самого начала на свадьбе их не было. Они пришли только что. Для отправления каких-либо ритуалов религиозного характера — поздновато. Все гости пьяны, кроме непотребного богохульства, ничего из этого не получится. Раньше надо было!

Теперь: почему — Бо? Он просто гость. Если нужно решить вопросы, допустим, о проведении каких-либо ритуалов в течение завтрашнего дня, договариваться нужно с родителями молодых или как минимум с тамадой. И уж конечно — не на заднем дворе, где нет ни одного фонаря и даже не на что сесть!

Донельзя заинтригованный, я с крайней осторожностью подсеменил гусиным шагом к линии декоративного кустарника, выбрал место, удобное для наблюдения, и прислушался.

Ну и ничего хорошего из этого не вышло. Товарищи в накидках общались с Бо на его родном языке, на котором я мог успешно поздороваться, спросить, как дела, и обозвать кого-нибудь свиньей. Точнее сказать, общался дядька, особо помеченный наличием дрына, а остальные стояли полукругом и почтительно сохраняли молчание. Черепа монахов таинственно отсверкивали в морговском свете луны, говор их старшины завораживающе журчал, как родник в горах Тибета, низкими горловыми переливами булькая на немногочисленных гласных.

В общем, ни слова я не понял, но по интонации было ясно, что старшина монахов настойчиво склоняет Бо к чему-то такому, что для моего боевого брата было совсем неприемлемо.

Бо неуверенно возражал, сердился и одновременно был каким-то сконфуженным — в таком состоянии я этого медведя еще ни разу в жизни не видел! То ли он и сам слегка подзабыл родную речь (поскольку давно живет среди русских), то ли не вполне поспевал за мыслью собеседника, язык которого имел некоторые расхождения с калмыцким: Бо, по-детски склонив голову набок, внимательно вслушивался в гортанный клекот бритого служителя культа и периодически смущенно разводил руками: нет, вы, конечно, правы, хлопцы, но извиняйте — не согласный я, и все тут!

— Надо же — божьи люди, а такие настырные, — укоризненно прошептал я, аккуратно сдавая назад. Пора возвращаться — торчать тут далее нет смысла. Все равно ничего не понимаю, да и моя несостоявшаяся любушка вот-вот подойти должна.

В этот момент Бо вдруг глухо замычал, как-то заторможенно принялся тереть лицо ладонями и стал медленно оседать: двое монахов незамедлительно подхватили его под руки.

Ни секунды не раздумывая, я обожравшейся кошкой махнул через декоративный кустарник и метнулся к месту событий.

— Что?! — рявкнул я, пытаясь отстранить добровольных помощников. — Сердце?!

Помощники отстраняться не желали: они крепко держали Бо под руки и, как мне показалось, собирались его куда-то тащить.

— Твой друг выпил много вина, — с сильным акцентом сообщил мне главный лысый. — Ему нехорошо. Мы ему поможем.

— Мой друг предпочитает водку, — буркнул я, грубо отталкивая помощников — вот ведь настырные попались! — И помощь ваша не нужна — со своим другом я разберусь сам. Отвалите, я сказал!

— Про… уходим… отсюда, — невнятно пробормотал Бо, заметив наконец мое присутствие. — Они… Быстро!

— Ему плохо, — ласково повторил старшина монахов. И этак по-дружески хлопнул меня по плечу.

— Аи! — Почувствовав легкий укол, я дернулся назад. Не ожидал такого низкого коварства, не готов оказался! Ну кто бы мог подумать: семеро против одного, расклад по всем статьям в их пользу…

— Иди. Мы ему поможем. Он сам не понял, что сказал! — каким-то тягучим голосом сказал лысый с посохом, начиная вдруг медленно расплываться в лице.

— Н-на! — чуть запоздало отреагировал я, качнувшись вперед и мощно бия кулаком в голову главного мерзавца.

“Бац!” — а попало кому-то другому!

Голова обладателя посоха куда-то пропала, на ее месте оказались две другие: товарищи рангом пониже с непостижимой ловкостью заслонили своего предводителя, встревая между мной и им, хотя это стоило одному из них как минимум перелома челюсти — по моей поверхностной оценке. Краем глаза я отметил, что остальные монахи грамотно распределились за моей спиной, образовав полукруг.

— Ар-р-р!!! — взревел я, мощно лягнув левой ногой назад, и, вырываясь из крута, с разворота рубанул ребром ладони, целя наудачу в первое попавшееся горло.

“Хрусть!” — чья-то грудная клетка промялась под моей подошвой, вместо горла в зону действия ребра ладони попал подбородок — но тоже вышло неплохо, с качественным таким чмоком и последующим болезненным вскриком.

— О-о! — А дальше получилась уж вообще полнейшая дичь. Монахи куда-то поплыли, стремительно раздуваясь вширь и покрываясь радужной пленкой наподобие бензина на воде, аллея заструилась ввысь, извиваясь, как американские горки, голос мой превратился в низкий протяжный бас…

А потом все смешалось в разноцветную карусель, образуя передо мной какой-то трубчатый туннель с калейдоскопически оформленными стенами, в который я радостно нырнул, забыв про Бо и вообще про все земные дела…

* * *

…Приподнявшись на локтях, хан всмотрелся в источавшие печаль понурые спины своих верных телохранителей. За спинами расплывающимися контурами маячили высокие шапки знатных родственников, подвергшихся унизительной процедуре отлучения от Повелителя в последние часы его пребывания в Нижнем Мире.

Вспомнилась вдруг каменная спина Сульдэ, явившаяся во сне в начале прошлой луны…

Вот так откровения духовного порядка, ниспосланные свыше, неожиданно находят свое воплощение в привычных нам земных явлениях. Самые сильные и преданные воины отвернулись от него, презрительно демонстрируя свою спину. А самые близкие по крови люди не подойдут к своему царственному родичу и не окажут ему помощи или простых знаков внимания, на которые может рассчитывать любой больной харачу, умирающий в своем забытом богами кочевье. И пусть это происходит по его воле, но тем не менее… Тем не менее, если посмотреть на все это взглядом стороннего наблюдателя, впечатление может сложиться самое удручающее…