Сновидение - Франк Тилье Страница 12

Два часа спустя Фредерик вышел из больницы Салангро и вернулся к аджюдану Пальмери, курившему легкую сигарету перед Институтом судебно-медицинской экспертизы. Двое жандармов не были знакомы, их бригады отстояли друг от друга на три десятка километров. С короткими седеющими волосами, маленький и подвижный, Пальмери был известен среди своих как Бип-Бип. Кличку эту он всегда ненавидел.

– Что нам это дает?

Закутанный в толстую куртку-бомбер, Фредерик снял кожаные перчатки и тоже закурил. Потекший в горло смолистый дым даже не успокоил его. Он слишком много курил, его отец и дед умерли от рака легких, и все его наследство сводилось к этому окаянному бычку, прилипшему к губе, точно язва.

– Она уснула, они накачали ее успокоительными и ждут психолога.

– Психолог лечится у психолога… это из тех дурацких вопросов, которыми я вечно задаюсь. Врач, например, выслушивает сам себя? А дантист ходит к дантисту?

Несколько секунд он смотрел на пламенеющий кончик своей сигареты.

– Сигарета горит сама по себе… Ладно, короче, все это очень печально. Паршивый денек, а?

– Ужасный, вы хотите сказать.

Время близилось к десяти часам, было темно, как в шахте, ветер северных равнин пощипывал пальцы и уши. Вдали можно было различить ответвление автострады и холодильные склады. Бетон, металл, холодное мясо повсюду. Бездушное, угнетающее место. Подходящее в конечном счете к случаю.

Пальмери выдохнул дым через нос.

– Будь она хоть сто раз психологом, ей будет трудно это пережить. В такие моменты мы – никто. У нее есть родные, кто бы мог ее поддержать?

– Никого. Ее мать давно умерла, болела, она единственная дочь.

Пальмери смотрел, как тают в воздухе серые клубы.

– Много я видел аварий; с травмами выживших, пожалуй, труднее всего работать.

– Синдром выжившего… Чувствуешь себя виноватым, что живешь, вспоминаешь последние часы, последние минуты, снова и снова, пытаясь выработать сценарии, которые позволили бы избежать драмы. «Если бы мы выехали на две минуты позже…», «Если бы в этот день не было дождя…», «Если бы я заменил проклятый поворотник» или «Если бы мы не поехали по этой чертовой ремонтирующейся дороге».

Фредерик уже думал о ближайших днях. Настоящие вехи ужаса. Как будет жить Абигэль одна у себя дома? И потом, через три недели Рождество. Радостный праздник, когда большинство семей собирается вместе.

– Абигэль не просто коллега по работе. Она дочь человека, который однажды спас мне жизнь.

– Ив Дюрнан… Бывший таможенник, да?

– Да, он работал в УТО, Управлении таможенных операций. Специализировался по наркотрафику. В кабинете не сидел, участвовал во многих операциях. Знаете, эти крутые картели, которые завоевывают все большую территорию во Франции… Я думаю, он устал, бросил все два года назад. Он мне никогда этого не говорил, но наверняка денежки у него были отложены. Просто так за два года до пенсии работу не бросают.

– Пресловутая таможенная конфискация… Машина, движимое имущество, наличные, припрятанные под матрасом… А как он спас вам жизнь?

Фредерик все помнил, как будто это было вчера. Двенадцать лет назад службы УТО вызвали команду из двух жандармов для простого обыска на дому, километрах в десяти от порта Дюнкерк. Таможенники подозревали, что человек по фамилии Шамбер выращивает у себя коноплю и толкает ее дальнобойщикам на автостоянке автострады А25. Ничего особенного. Рутинный визит на старую ферму. Фредерик работал тогда в маленькой бригаде близ Вормута, городишки километрах в шестидесяти от Лилля. Грошовая зарплата. Первое оружие. Встреча силы и опыта, наркотрафик, с одной стороны, и молоденький начинающий жандарм – с другой.

Ив Фредерика впечатлил. Весь из мускулов и жил – настоящий буйвол прямиком из Танзании, – много на своем веку повидавший и знавший, куда наносить удар. Из тех, кому не надо слов, чтобы его поняли. Четверо мужчин заколотили в дверь, Шамбер не оказал сопротивления и впустил их. Фредерику было поручено проследить за подругой наркодельца, которая валялась под кайфом на диване, а его коллега-жандарм и таможенники тем временем осматривали теплицу с обогревом и освещением, где росла сотня побегов конопли. Хорошенькая фабрика грез.

Понадобилась доля секунды, чтобы подружка выхватила пистолет, припрятанный между подушками, – MR73 со стертым серийным номером – и с первого выстрела попала Фредерику в плечо, задев кость. В следующую минуту пуля, вылетевшая на скорости триста пятьдесят метров в секунду, раздробила бедро подоспевшего Ива. После чего девушка рухнула, сраженная пулей из револьвера Ива в голову. Ей было двадцать два года, и вскрытие показало четырехмесячную беременность.

– Три недели мы пролежали в больнице в одной палате, – закончил Фредерик. – Со мной все обошлось, а вот Иву вставили металлическую пластину в бедро. С тех пор мы с ним не расставались. У него было много знакомых, и три года назад, незадолго до своей отставки, он нашел мне хорошее место в лилльском отделе розыска. Там, где его дочь регулярно подрабатывала экспертом по криминологии. Он взял с меня слово присмотреть за ней, если вдруг с ней что-нибудь случится. Я человек слова и постараюсь выполнить это обещание.

– Прекрасна и печальна эта ваша история.

Пальмери затянулся в последний раз и загасил окурок в урне у входа.

– Ладно, вернемся к нашим баранам; я получил последние заключения моей бригады с места происшествия. Во-первых, шоссе Д151. Предельная скорость на нем девяносто километров в час, и оно перекрыто на два километра дальше аварии. Дорожные работы ведутся на участке в шестьсот метров. Асфальт снят, техника перегородила дорогу. Короче, если бы Ив ехал дальше, ему все равно пришлось бы вернуться назад.