За гранью - Микаэль Крефельд Страница 12

Кристиансхавн, 2013 год

F-5. Кнопка на старом «Вурлитцере» перед глазами Томаса засветилась. Дэрил еще не допел последнюю строфу песни, а Томас уже держал в руке вынутый из кармана пятак. Томас был так пьян, что не рассчитал расстояние до щели, в которую нужно было опустить монету, и та выпала у него из пальцев и покатилась по полу. Он покачнулся и оперся на автомат, наклонился, чтобы найти выпавшую монету. Наконец она нашлась.

– Честное слово, Ворон, если ты еще раз поставишь эту песню, я навсегда удалю ее из списка!

Томас обернулся к барной стойке на голос Йонсона, который был занят тем, что убирал на полку пивные бокалы.

– Что ты сказал? – пробубнил Томас.

– По-моему, я доходчиво объяснил, так что даже тебе должно быть понятно.

Томас взмахнул руками, едва не потеряв равновесия:

– Черт возьми! По-моему, тут кроме нас с тобой никого нет.

– Правильно. И я не желаю больше слушать одно и то же. Поставь что-нибудь другое или иди домой.

– Я только хотел придать заведению больше шика.

– Для начала хорошо бы помыться.

Томас снова выронил пятак. Он проводил монету взглядом, но решил не подбирать, а поплелся назад к своему стулу перед стойкой.

– Дай мне обычную пару!

Йонсон обернулся к полке за бутылкой «Джим Бима»:

– Последний заход. Comprende? [12]

– Ты скоро заговоришь совсем как Эдуардо!

Дотащившись до своей квартиры, Томас остановился перед домом и посмотрел на освещенные окна гостиной. Дождик перешел в ливень, и его струи больно хлестали Томасу в лицо. Он заморгал, отер бороду и откинул назад отросшие чуть не до плеч волосы. Постояв так под окном, он пошел и сел на влажное крыльцо перед входом. Одежда на нем промокла до нитки, и он уже не ощущал дождя. Похлопав себя по карманам тонкой куртки, где телефона не оказалось, он после долгих усилий извлек его наконец из кармана брюк и набрал собственный номер. После короткого ожидания наверху включился автоответчик. Он заговорил голосом Евы – мелодичным и в то же время решительным. Классический ответ: «Привет, вы позвонили таким-то, нас, к сожалению, нет дома. Оставьте сообщение».

После гудка он потом еще долго сидел с мобильником в руке. Не сказав ничего в ответ на приглашение автоответчика, он просто слушал в трубке звук собственного дыхания. Запрокинув голову, он еще раз посмотрел на окна квартиры. В комнатах, выходящих на улицу, все так же горел свет. Через пару минут в трубке раздался щелчок, автоответчик отключился. Он снова убрал мобильник в карман, встал с крыльца и пошел назад на яхту.

Как только он открыл дверь в каюту, Мёффе спрыгнул с дивана и подбежал к хозяину. Пес сопел и вилял не только хвостом, но сразу всем задом. Нагнувшись, Том погладил собаку и обвел глазами каюту. Слышался шум дождя, переднее помещение заливало через раскрытый люк. Наверное, матрас промок, как губка, придется спать на диване. Он подошел, чтобы убрать с него картонки от пиццы и пустые бутылки, и тут обнаружил, что Мёффе нагадил на середину матраса.

– Черт побери, Мёффе! – воскликнул Томас, оглядываясь в поисках ненужной бумаги.

Пес заворчал и заполз под пульт управления на свой коврик. Потратив некоторое время на поиски бумаги, Томас махнул на это рукой. Вместо того чтобы лечь, он взял с кухонного столика наполовину наполненную бутылку арнбиттера [13]и, выйдя на палубу, устроился возле поручней на белом пластиковом стуле. Вскоре к нему приполз Мёффе, сел у его ног и заскулил. Пес смотрел на него, подняв морду с раскосыми глазами и характерным бульдожьим прикусом.

– Да замолчи ты, уродец, – сказал Томас и поднял увесистую псину к себе на колени.

Он допил бутылку до дна, поставил ее на палубу и зарылся лицом в мокрую шерсть собаки. Город вокруг потихоньку начинал просыпаться.

* * *

– Томас Раунсхольт!.. Раунсхольт!

Томас нехотя открыл глаза, услышав за спиной окликавший его с набережной голос. Уже рассвело, и дождик сменился пасмурной погодой, серые тучи заволокли небо над каналом. Все тело ломило после нескольких часов, проведенных в сидячем положении на жестком пластиковом стуле.

– Раунсхольт! – послышалось снова.

Томас обернулся и поднял глаза к причалу. Там высился староста причала Пребен Ларсен. Пребен был коренастый человечек с круглым, как блин, лицом. Его легко было узнать по джинсам с подвернутыми штанинами, черным деревянным башмакам и старой голубой ветровке с логотипом «Бурмейстера и Вайна» на спине. В этой ветровке он неизменно ходил при любой погоде.

Томас натянуто улыбнулся и кивнул в знак приветствия:

– Да, Пребен?

По выражению лица Пребена было видно, что он приготовил громкую тираду, и Томас заранее знал, о чем будет речь.

– Ты опять не внес ежемесячную плату, Раунсхольт. Так дальше не пойдет!

– Сегодня же заплачу. Прошу извинения за просрочку. Перебрал немного, вот и запамятовал, – сказал Томас, виновато разводя руками.

Пребен скрестил на груди руки и, нахмурившись, окинул глазами яхту:

– Мы стараемся, чтобы все было как следует, а тут такое безобразие. Пора тебе навести порядок.

– Кто это – мы?

– Кроме того, ко мне поступали жалобы, что ты пользуешься каналом как отхожим местом. Это запрещено.

– Кто жаловался?

– К тому же не дело, что всякий раз, как ты подключаешься к электросети на берегу, ты устраиваешь короткое замыкание. – Пребен махнул рукой в сторону расположенной на пристани распределительной будки с электрощитом. – От этого страдают владельцы остальных яхт.