Противостояние - Никита Аверин Страница 12

Круг замыкается, как только

Седьмая появляется ведьма.

Все они сестры и все они

Не ведают страха.

Ночь окружает их как грязная

Черная пелена.

Слушая внимательно ветер,

Ты услышишь их громкое пение,

Поклоняются и славят ночь,

Объятые даром ясновидения.

Все справедливо к знаку

Потемневший Божественной славы.

Я наблюдал за ними издалека,

Я знаю, что игры их нечестивы,

Страх пробирает меня изнутри.

Тем не менее я не могу отвести

от них взгляда.

Я стал их жертвой…

«Seven Witches», гр. Seven Witches

Если днем утопающий в садах Фожерен казался сошедшим на землю раем, то ночью безмолвное обезлюдевшее селение с наглухо запертыми воротами и опущенными тяжелыми ставнями казалось Карлу преддверием преисподней. Осторожно пробираясь вдоль стен и пересекая короткими перебежками открытые места, он двигался в сторону дома, где жил Гарен-маслобойщик, на которого староста указал как на главаря фожеренских еретиков. Благо его было легко узнать по вывешенной над воротами бочке, символизирующей профессию своего хозяина.

Добравшись до места, Карл спрятался за кустарник, укрытый густой тенью от глухой стены соседнего здания, и осторожно огляделся по сторонам. Сельские жители во все времена опасаются ночных визитеров, так что, неосмотрительно постучавшись в ворота, можно было запросто вместо благодарности за предупреждение о грозящей опасности получить в голову выпущенный из пращи камень либо на собственной шкуре оценить крепость хватки и остроту зубов злой дворовой собаки.

Осторожность оказалась совсем не лишней. Не прошло и нескольких минут, как калитка в гареновых воротах тихо раскрылась и из нее, так же как и Карл, хоронясь в тени, начали выскальзывать одна, две, три… в общей сложности семь фигур, облаченных в длинные, до пят, балахоны, с кругловерхими капюшонами, укрывающими лица и головы.

Тени проскользнули в двух шагах от того куста, за которым укрывался священник, и начали бесшумно спускаться по улице, ведущей к деревенской окраине. По мере следования процессии к ней, так же неслышно выскальзывая из расположенных справа и слева домов, присоединялись новые и новые люди. Охваченный любопытством Карл, держась на безопасной дистанции, последовал за этой загадочной группой.

Дойдя до крайних домов, процессия, которая по выходу из деревни насчитывала уже не меньше тридцати, а то и сорока человек, покинула Фожерен и так же безмолвно двинулась по едва заметной тропинке в сторону седловины меж двух холмов, засаженных оливковыми деревьями.

«Вероятно, Гарен и его родня узнали о завтрашнем аресте, – подумал Карл. – И без моей подсказки решили укрыться от инквизиции. Но почему они нацепили эти нелепые балахоны? И почему не взяли с собой никаких вещей?» Желая разобраться во всем до конца, он продолжал свое преследование. Благо спрятавшаяся за тучи луна и густые заросли вдоль тропы позволяли оставаться незамеченным без особых к тому усилий.

Фожеренцы перевалили за седловину и оказались в небольшой ложбине, укрытой со всех сторон холмами. Деревьев в ложбине было совсем немного, и это были не оливки, а редкие в здешних местах раскидистые дубы. Меж дубами, среди высокой, почти по пояс, с серебристым отливом травы чернели прямоугольники каменных плит.

Это место, судя по всему, и было целью путешествия людей в балахонах. Дождавшись, когда все участники процессии втянутся в ложбину и начнут образовывать кольцо вокруг большой горизонтально лежащей плиты, изготовленной, судя по цвету, из мрамора, Карл огляделся по сторонам, подыскивая удобную позицию для наблюдения. Лучшим местом оказалась едва заметная впадина за развилкой двух не особо толстых стволов, прикрытая с одной стороны косо торчащим из земли осыпавшимся плоским камнем. При внимательном рассмотрении на камне обнаружились остатки надписи, сделанной на латыни. Карл понял, что место, в которое его привели эти странные люди, – сотни лет назад заброшенное римское кладбище…

Тем временем один из балахонщиков вышел в центр круга и встал у торца мраморной плиты. В руках он держал толстую книгу в кожаном переплете и большое каменное распятие. Внимательно оглядев присутствующих, человек сипловато заговорил:

– Братья и сестры! Не лучшее время мы выбрали для того, чтобы провести молебен. В селении окопались паписты, которые ради мирских благ и светской власти жаждут крови людей, с риском для жизни сохраняющих идеалы истинного учения, данного нам самим Христом. Но выбирать не приходится. Сегодня последнее полнолуние перед папистской пасхой, а мы давно не совершали всеобщинную исповедь, apparellamentum, без которой Всевышний не может отпустить нам грехи.