Тайна улицы Дезир - Доминик Сильвен Страница 12

- Я знаю, мой бывший коллега ввел меня в курс дела.

- Сегодня утром этого в прессе не было.

- Естественно. Груссе хочет, чтобы убийца знал обо всем этом больше, чем общественность, тогда ему можно будет расставить ловушку во время допросов.

- А представь себе, что мы имеем дело с сумасшедшим, который захочет сделать то же самое с Хадиджей или Хлоей. Так же думает и лейтенант Бартельми. А ты веришь в эту теорию?

- Я ни во что не верю. Тем более что я уже не работаю в полиции, не забывай об этом.

Голос Лолы прозвучал печальнее, чем ей хотелось. Поэтому она улыбнулась. Максим побарабанил пальцами по столу и насмешливо сказал:

- Знаешь, что тебе не помешало бы?

- Не имею ни малейшего представления.

- Хорошая консультация у Антуана.

- Кто это?

- Завсегдатай «Красавиц» и психиатр Хлои. Может быть, сходив к нему и полежав на его диване, ты почувствуешь себя лучше. А его пса зовут Зигмунд.

- Не может быть!

- Может. Кроме того, Антуан - очень интересный тип. Ты знаешь, почему психиатры укладывают пациента на диван, а сами устраиваются позади него?

- Чтобы иметь возможность отдыхать время от времени?

- Не угадала, Лола. Пациент более откровенен, когда видит перед собой пустоту, то есть самого себя.

- Ты полагаешь, это действует ободряюще?

- Думаю, стоит для начала принять эту пустоту.

Поговорив с Максимом, Лола почувствовала себя лучше и вернулась к пазлу. Сегодня вечером она налегала на домашнее вино, но ей все было нипочем; это только поможет ей заснуть. Когда в дверь позвонили, она подумала, что это Бартельми, и ворча встала. Однако, посмотрев в глазок, она увидела лишь Ингрид Дизель, массажистку на все руки. Лола взглянула на часы: 22:35. И все-таки она открыла нахалке - та улыбалась так, как будто хотела попросить о чем-то весьма непростом. Лола молча смотрела на нее. В свое время такой прием многих заставлял нервничать.

- Мадам Лола Жост?

- Кому как…

- Меня зовут Ингрид Дизель. Я от Максима Дюшана, из «Красавиц».

- Да-да, я знаю Максима. И что?

- Можно войти?

Лола впустила ее, не скрывая, впрочем, своего недовольства по этому поводу. Девушка-борец пробормотала извинения, сняла туфли, чтобы не запачкать ковер - хороший знак - и развалилась на диване. Не такой уж хороший знак. На ней были серо-голубые носки, полинявшие джинсы и полосатый полувер, который она без лишних церемоний сняла, пожаловавшись, что в нем жарко. Лола увидела перед собой девушку в майке со смелой татуировкой на плече. Она закурила, предложив сигарету своей гостье (впрочем, та отказалась), уселась в свое любимое кресло и крепче запахнула на себе халат.

- Максим сказал мне, что вы работали в полиции.

- Это было еще до вашего рождения. На Земле как раз собирались воцариться динозавры.

- Но мне уже за тридцать.

- А можно узнать, что привело вас, Ингрид Дизель, ко мне в этот поздний час?

- Но ведь еще нет и одиннадцати. Дело вот в чем. Я живу на Пассаж-дю-Дезир, в том доме, где Ванессу Ринже…

- Да, я в курсе.

- Ваши коллеги первый раз допрашивали меня дома. Я не могла сказать о своих соседках ничего плохого. Когда я увидела, что их увозят в комиссариат, то поехала следом. Оказавшись на месте, я пыталась отстаивать их интересы, но один из ваших коллег повел себя весьма нелюбезно.

- Люди часто забывают, что комиссариат - это не пляж в тропиках. Те, кто там работает, ежедневно подвергаются стрессу и поэтому не слишком дружелюбно относятся к туристам.

- Я думаю, вы можете мне помочь. В конечном счете, помочь всем нам. Жителям квартала. Потому что смерть одной молоденькой девушки волнует всех.

- Наша беседа начиналась вполне разумно. Говоря о моей карьере, вы употребили прошедшее время. И попали в точку. Но сейчас вас понесло не в ту сторону. А жаль. Тем более что все это становится навязчивым: вы уже вторая сегодня, кто напоминает мне о прошлом. Скажите себе: сейчас Лола Жост занимается тем, что собирает пазлы. Во всяком случае, когда у нее есть на это время.

- Но собирать пазлы, должно быть, ужасно…

- Ужасно что? Нудно?

- Э-э… да. Но извините меня, я сразу перейду к делу. Максим сказал, что я могу поговорить с вами, что вы - приятная женщина.

- Приятная женщина. Штамп! Я предпочла бы такой вариант: Максим сказал мне, что вы - настоящая женщина. Ну, ладно. Я настоящая женщина. Или, во всяком случае, то, что от нее осталось после того, как я раздала себя по кусочкам. Я раздавала и раздавала себя, а теперь имею право сидеть дома и собирать пазлы или делать розы из морковки, если мне так хочется. Или произносить сальные словечки, вот. Это со мной случается, когда я устаю от пазлов. Я имею такое право.

- Нет.

- Как это нет?

- Если вы ничего не сделаете, то арестуют невиновного, а тот негодяй, который убил Ванессу, останется на свободе. Это недопустимо.

- Я тоже знаю высокие слова, а не только сальные: неприемлемый, непереносимый, недопустимый, непостижимый и даже несправедливый. Так что не произносите высоких слов у меня над ухом: они меня не впечатляют.

- Но все-таки жизнь заключается не в том, чтобы сидеть дома и забывать о других.

- Жизнь, мадемуазель, - это чередование сладкого и горького, и если в таком возрасте вы этого еще не поняли, то я здесь бессильна.

- Максим сказал мне, что до того, как убили вашего коллегу, вы были необыкновенным полицейским.

- Вы начинаете меня утомлять.

- Вместо того, чтобы тонуть в жалости к себе и этом жутком халате, вы бы лучше встряхнулись и помогли всему кварталу.

- Довольно. Я не допущу, чтобы коротко стриженная полосатая девица с татуировкой проявляла неуважение к моему халату. Убирайся.

- Нет.

- Как хочешь. Я вызову своих, как ты выражаешься, коллег, чтобы они забрали тебя в участок. Гарантирую, что в этот раз они отнесутся к тебе с должным вниманием.

- Вы не приятная женщина. Максим ошибся, а я еще раз повторяю: ваш халат ужасен. Просто ужасен! Когда вы будете вести тихую и спокойную жизнь пенсионерки, вы перестанете быть интересны. И это время вот-вот наступит.

- Дверь осталась на прежнем месте, и комиссариат тоже. У тебя есть две секунды, чтобы выбрать, какое из этих мест тебе по душе.

Американке не пришлось повторять третий раз. И Лола смогла наконец закрыть за нахалкой дверь. Она минуту постояла, запирая дверь и настраивая глазок; у нее в голове мелькнула мысль об огромном неподвижном циклопе. Подходящий персонаж для сериала о Шеддоках. Однако «Шеддоки» уже давно не шли по телевидению. Потом она заметила, что татуированная девица забыла у нее свой пуловер. Лола метнулась к окну и увидела силуэт, быстро удаляющийся в направлении Пассаж-дю-Дезир. Шаг спортсменки. Полураздетая холодной ноябрьской ночью и согреваемая бушевавшей в ее душе яростью. Люди иногда неузнаваемо преображаются в моменты поражений.