Птичье гнездо - Ширли Джексон Страница 12

Но шутки в сторону. Остается еще одна вещь, которую следует прояснить, чтобы в будущем не возникало вопросов. У меня давно вошло в привычку – как, полагаю, и у многих врачей, использующих в качестве метода лечения гипноз, – разделять бодрствующую личность и личность в состоянии гипнотического транса с помощью цифр. Бодрствующая мисс Р., какой я увидел ее в день знакомства, автоматически получила обозначение Р1, хотя цифра 1 еще не признак того, что я считаю эту личность здоровой или главной по отношению к другой личности. Р1 была первой в моих мыслях и записях. Мисс Р., возникшую во время гипнотического сеанса, я обозначил Р2. На бумаге я легко различал их слова, делая соответствующую пометку, и уже понимал, что ответы Р2 и ее личность в целом занимают меня гораздо больше.

И действительно, когда два дня спустя мисс Р. вошла в кабинет, я как будто увидел в ней черты Р2: походка стала легче, и, хотя на меня девушка по-прежнему не смотрела, кроме обычного хмурого приветствия, она произнесла: «Мне уже лучше» и, кажется, даже на мгновение просветлела.

Я воодушевился, как любой доктор, заметивший у пациента улучшения.

– Превосходно. Вы хорошо спали?

– Очень хорошо.

– Однако не стоит полагать…

– И поэтому гипноза больше не будет.

Мне ужасно захотелось сказать ей колкость, напомнить, что ее хорошее самочувствие без моей помощи может вдруг улетучиться и она снова впадет в глубокое уныние, из которого мы только начали выбираться, но я лишь мягко заметил:

– Ни лечение, ни даже постановка диагноза в вашем случае, дорогая мисс Р., невозможны без достаточных знаний. Едва ли вы добровольно расскажете то, что мне нужно, а в состоянии гипноза будете отвечать честно и непринужденно.

Вспомни я в эту минуту ее требование относительно «неловких» вопросов, то, возможно, не был бы столь прямолинеен. Так или иначе, ничего не ответив, она с угрюмым видом опустилась в кресло. Я тотчас пожалел о своих резких словах и некоторое время молчал, не желая вымещать недовольство собой на мисс Р. Наконец, глубоко вздохнув, я улыбнулся про себя и честно сказал:

– Обычно я не сержусь на пациентов. Пожалуй, моя дорогая мисс Р., общение с вами пойдет мне на пользу.

Я, сам того не зная, нашел верный путь. Мисс Р. взглянула на меня и почти рассмеялась.

– Я больше не буду вас сердить, – пообещала она.

– А я думаю – будете, и, возможно, это даже неплохо для такого педанта, который привык воспринимать пациентов как арифметические задачи, а не как людей. Пожалуйста, только заметите, что я смотрю на вас как на задачу, – я мог бы сказать «засор» (о, проклятая метафора!), – немедленно пресекайте это – сердите меня. Я не поскуплюсь, моя дорогая.

Мы дружелюбно посмотрели друг на друга, словно мисс Р. уже была той, кем могла однажды стать, и я искренне убежден, что мой минутный гнев и последовавшее за ним неловкое извинение сблизили нас. Во всяком случае, когда я повторно задал вопрос о лечении, мисс Р. уже не была так категорична, и надо ли говорить, что мне удалось убедить ее снова подвергнуться гипнозу.

– Только никаких неловких вопросов, хорошо? – попросила она, заливаясь краской, будто стыдилась этой настойчивости и в то же время ничего не могла с ней поделать – так пациент снова и снова просит зубного врача удалить зуб без боли.

Поскольку я не имел ни малейшего представления, какой вопрос столь чувствительная натура может посчитать неловким, мне, как зубному, оставалось только согласиться и пообещать самому себе приложить все усилия, чтобы не нарушить данного слова. В то же время я предполагал, что у нас с мисс Р. могут быть совершенно разные понятия о неловких вопросах. Я бы назвал неловкими вопросы, подводящие нас к засору в трубе, а мисс Р., похоже, имела в виду то, что имела бы в виду любая неискушенная девица: вещи, которые бедняжка стыдилась обсуждать со мной, какие-нибудь секреты, не обязательно те – и даже скорее всего не те, – что я искал. Наверняка любовные письма или что-то в этом духе, подумал я и твердо решил: сердечные дела мисс Р. меня не касаются.

Мисс Р. плавно погружалась в транс, а я ждал встречи с милой девушкой, что беседовала со мной в прошлый раз, и обрадовался, увидев ее лицо, как радуются хорошему знакомому. Я счел уместным и разумным сперва задать несколько вопросов, с которых начинал все гипнотические сеансы, устроить своего рода знакомство, и надеялся, что через некоторое время эти вопросы будут не только успокаивать мисс Р. в первые минуты, но и служить вспомогательным приемом при вводе в транс: если мисс Р. будет слышать привычные слова, то сможет глубже погрузиться в сон.

– Как вас зовут? – начал я.

– Элизабет Р.

Затем она снова назвала свой адрес и заверила, что не боится меня. Когда я спросил, помнит ли она, что говорила в прошлый раз, Р2 улыбнулась – да, помнит, она сказала, что не боится меня, она и сейчас не боится. Я считал совершенно необходимым делать акцент на доверии и старался словами и поведением подчеркнуть, что всецело сопереживаю мисс Р. Я часто ловил себя на мысли, что обращаюсь с ней по-отечески и разговариваю, как любящий родитель с ненаглядным ребенком.

Поскольку во второй раз мисс Р. не ограничила меня во времени, я подробно расспросил ее о болезни, которую она честно признала, и о повседневной жизни. Я, к примеру, намного больше узнал о работе мисс Р. в музее и о том, как они живут с тетей. Также, хотя я вовсе не настаивал, она поведала мне, что внушительное состояние, на которое они с тетей безбедно существовали, на самом деле предназначалось мисс Р. – покойный отец учредил в ее пользу траст, – а пока (не буду скрывать, это уже мои домыслы), ловко и предусмотрительно лавируя между адвокатами и банком, с должной заботой об интересах племянницы им распоряжается тетя. Я не силен в финансовых вопросах, а мисс Р. явно понимала в них еще меньше, но можно только восхищаться столь мудрым решением – оно уберегло мою пациентку от множества опасностей, которые грозят юной девушке, получившей огромное наследство, к тому же такой покорной и бездеятельной, как мисс Р. Не считая вскользь упомянутой детали, которая подтолкнула ее к рассказу о наследстве, я задавал самые обычные вопросы, пытаясь наладить общение с пациенткой и получить необходимые знания. И все шло как по маслу, пока я не спросил:

– Почему вы не сразу согласились на гипноз?

Девушка заломила руки и съежилась в кресле – это было так не похоже на Р2, что я вдруг ясно почувствовал: мы наконец приближаемся к сути. Минуту спустя, все еще заламывая руки, она заявила:

– Я не буду отвечать.

Она говорила резко и как будто через силу – у Р2 подобное наблюдалось впервые. Я улыбнулся про себя, предположив, что задал тот самый «неловкий» вопрос, и послушно сменил тему.

– Значит, вы хорошо спали?

– Очень хорошо. – Она расслабилась, лицо озарила улыбка. – Спасибо, что велели мне крепко спать. Я знаю, это вы придумали.

– Зачем вы так делаете руками?