Проект «Немезида» - Брендан Райх Страница 12

Потом глаза привыкают, и я вижу его.

Человека в черном костюме. Вот он, стоит напротив меня под проливным дождем.

Кошмар двухлетней давности вспыхивает в памяти. Сахарная вата. Расщелина в долине. Долгий-долгий полет вниз. И этот человек выглядит совершенно так же, как в тот день.

Я вскрикиваю, но мой голос заглушает буря. Бросив Душеньку в грязь, я опрометью кидаюсь к нашей двери, но это чудовище проворнее меня. Так что мне приходится вихрем развернуться и нестись по размытой дождем дорожке, а потом вверх по узкой аллее между двумя соседними парковочными местами.

Прямо за мной по лужам шлепают тяжелые ботинки. Стараясь справиться с паникой, я сворачиваю, бегу вдоль заднего забора в надежде прошмыгнуть перед кабиной нашего трейлера и постучать в окно с другой стороны. Мама, наверное, уже волнуется, куда я запропастилась.

Молнии ножами пронзают чернильное небо.

Я застываю. Тот человек вырвался вперед и преградил мне путь. Я ныряю в редкие кусты у забора. Где-то здесь в сетке есть дыра. Мы с Томасом постоянно через нее шныряем.

Ветки трещат все ближе от того места, где я пробираюсь через заросли. Я чувствую, как преследователь напрягает все силы, чтобы добраться до меня, как продирается сквозь колючие шипы кустарника. Проскользнув наконец на животе в дыру, я чувствую, как тысячи колючек царапают кожу.

Встаю на ноги, снова бегу, потом бросаюсь в затопленный овраг. И, не думая ни секунды о том, что будет дальше, скольжу вниз по многоводному в это время года ручью. Главное – спастись, остальное неважно.

Сзади раздается всплеск. Мимо проносится пригоршня гальки – словно ее швырнули мне в спину.

Он уже рядом и все приближается.

Я отчаянно цепляюсь пальцами за илистый берег, выбираюсь на сушу и опрометью кидаюсь в чащу леса сквозь паутину и колючие кусты. Но не проходит и минуты, как земля под ногами исчезает, и я лечу вперед по осыпающемуся склону, снова в бушующий ручей. Мне удается ухватиться за корень дерева и предотвратить падение, повиснув над обрывом. Посмотрев вниз, я вижу, как вода стремительно мчится по речным порогам.

Слышится шорох листьев. Я поднимаю взгляд. Человек в черном костюме смотрит на меня с утеса. По его щекам стекают крупные дождевые капли. Темно, но на нем все те же солнечные очки. Медленно и осторожно он спускается вниз и останавливается в паре метров от того места, где я цепляюсь за корень.

Испуганно всхлипываю. Все. Я в западне. Как такое могло повториться?

Черный человек пристально смотрит на меня. Дождевая вода пропитывает его деловой костюм. Лицо такое бледное, словно он – сама Смерть.

– Прости…

Блестящий черный ботинок с силой опускается на мои пальцы. Я взвизгиваю от боли. Левая рука разжимается, я теряю точку опоры. Я раскачиваюсь, едва удерживаясь от падения в белые буруны внизу.

– Пожалуйста! – молю я. – Не надо!

Он наступает на правую руку.

Трещат кости. Лечу. И вот я уже под водой, кувыркаюсь и кручусь, увлекаемая потоком. Вода заливает ноздри. Рот. Уши. Резкий удар в бок, и адская боль пронзает левое плечо. Рука безжизненно повисает. И все же я изо всех сил стремлюсь к поверхности, несмотря на боль, охватившую все тело.

Глоток воздуха.

Я стараюсь сопротивляться течению, а оно стремится унести меня все дальше от дома. Легкие горят. Перед глазами все плывет. Я вижу лишь вспышки молний и мерцание звезд. Невнятное дребезжание проникает в уши. Я уже не различаю собственных воплей.

…И вот, прежде чем услышать, я чувствую. Словно кости начинают вибрировать и дрожать. Затем возникает грохот, рокот, рев – как будто дракон рычит. Я изо всех сил пытаюсь удержаться на поверхности.

В десяти метрах вниз по течению воды не видно.

Не успев вскрикнуть, я переваливаюсь через стену водопада и пролетаю метров шесть до окруженной скалами запруды внизу. Перед глазами возникает что-то огромное и темное. Меня несет прямо на него, и сердце рвется на части.

Висок взрывается невыносимой болью.

Больше я ничего не вижу и не чувствую.

Я лежу на спине. В темноте. На лесной поляне. Той же самой, что и в прошлый раз, я уверена. Поднимаю левую руку. Внимательно осматриваю ее. Ни царапин, ни порезов, ни сломанных костей. Одежда на мне сухая и целая.

Всю дорогу домой я, не останавливаясь, бегу.

Наш трейлер окружен мигалками. Я кричу, зову маму. Взрослые выбегают мне навстречу.

Мама подхватывает меня, обнимает, ощупывает, чтобы убедиться, что я цела.

Это все та же ночь. Я вижу Душеньку в грязной луже и именно тогда начинаю плакать.

Меня расспрашивают. Я рассказываю правду. Маме. И Офицеру Как-его-там.

Шериф Уотсон приезжает позже. В гражданской одежде и на собственном «форде»-пикапе.

Когда я заканчиваю рассказ, все переглядываются. Атмосфера не такая, как в прошлый раз.

Шериф Уотсон звонит кому-то и уходит в свой пикап.

Минут через двадцать приезжает коротышка в твидовой куртке. Представляется доктором Лоуэллом. Он улыбается мне и говорит, что хочет побеседовать со мной о моем приключении. Если я не против.

Я пожимаю плечами, чувствуя себя в безопасности в маминых объятиях, и оттираю грязь с гривы и пушистой шерстки Душеньки. Смотрю на маму. Она медленно кивает и внимательно смотрит на незнакомца.

Да, конечно.

Доктор Лоуэлл спрашивает маму, можем ли мы побеседовать наедине – я и он? Мама колеблется, потом встает и оправляет юбку. Мы остаемся вдвоем. Он двигает кресло-качалку и садится напротив меня. Улыбается. Просит подробно рассказать все, что произошло сегодня вечером.

Я так и делаю. Начинаю настороженно, но вскоре речь льется сама, как исповедь. Доктор Лоуэлл улыбается и кивает, не перебивая. Мне нравится с ним говорить. Никогда не встречала никого, кто умел бы так хорошо слушать. Он не спрашивает, но я рассказываю ему и о предыдущем случае.

Я заканчиваю, и доктор хвалит меня за то, что я такая храбрая. Он абсолютно спокоен, и мне от этого не по себе – все-таки я рассказала ему столько ужасного. У доктора Лоуэлла, впрочем, на все есть ответы, но звучат они как… отрепетированные. И я замечаю, что, разговаривая, он пристально изучает меня.

И я понимаю, что он нравится мне все меньше и меньше.

Доктор Лоуэлл объясняет мне, что в действительности со мной случилось и почему.

Все, что со мной произошло, – это не по-настоящему. Просто у меня такая штука… диссоциативное расстройство, и именно оно заставляет меня верить, что произошло что-то ужасное, хотя на самом деле ничего этого не было.