Явился паук - Джеймс Паттерсон Страница 12

Местные эстеты причисляли особняк Даннов к лучшим образцам архитектуры неоелизаветинского стиля. Ни мне, ни Сэмпсону в Саут-Исте подобные постройки не попадались. Внутри, как и во всяком богатом доме, уютно и безмятежно. Каких только драгоценных вещиц тут не было — декоративные тарелки на стенах, восточные ширмы, французские солнечные часы, турецкий ковер — все это вместе почему-то походило на японский или китайский алтарь. Я припомнил изречение Пикассо: «Дайте мне музей, а я уж найду, чем его заполнить».

Рядом с одной из гостиных находилась маленькая ванная, куда и затащил меня сразу же по прибытии шеф полиции Джордж Питтмен.

— Послушайте, Кросс, чем вы тут занимаетесь? Что намереваетесь делать?

Ванная была маловата для двух здоровенных мужиков и все-таки сильно отличалась от обычного сортира: пол застелен ковром работы Уильяма Морриса и даже стульчак украшен каким-то орнаментом.

— Намеревался выпить кофе, а далее — посетить утренний брифинг.

— Не делайте из меня идиота! — взорвался Питтмен. — Что вы себе позволяете!

Хоть бы здесь не устраивал сцен. Макнуть, что ли, головой в унитаз, чтобы угомонился?

— Сбавьте тон, иначе я уйду. — Я по обыкновению старался вести себя деликатно и благоразумно — один из моих недостатков.

— Кому это вы тут приказываете сбавить тон? Кто, черт возьми, позволил вам и Сэмпсону уйти домой прошлой ночью? По какому праву вы притащились на квартиру Сонеджи?

— Это все, что вы хотите узнать? Из-за этого мы торчим в сортире?

— Да, из-за этого! Имейте в виду — расследование веду я. Это означает, что, прежде чем завязать шнурки на ботинках, вы должны спросить меня.

Я не мог сдержать ухмылки:

— Интересно, почему вы так себя держите со мной? Разве об этом говорит Луи Госсет в «Офицере и джентльмене»?

— По-вашему, мы тут в игрушки играем, да, Кросс?

— По-моему, вам пора прекратить, иначе вы тут застрянете надолго, — отрезал я и вышел из сортира. Питтмен не решился последовать за мной. Довести меня несложно, но делать из себя идиота я не позволю.

В самом начале девятого в изысканной гостиной собралась группа по спасению заложников. Очень скоро я почуял неладное: что-то у них шло не так. Сначала выступила Джеззи Фланаган из Секретной службы — я ее запомнил с того утра в школе. Она стояла напротив потрескивающего камина, украшенного ветками остролиста, маленькими свечками и рождественскими открытками: на некоторых вместо традиционных снегов были изображены наряженные пальмы или сани Санта-Клауса, летящие по небу над Малибу. Данны не так давно обосновались в Вашингтоне: кажется, год назад Томас Данн получил назначение председателя общества Красного Креста.

Джеззи в пышной серой юбке и строгом черном свитере выглядела весьма официально, напоминая симпатичную преуспевающую женщину-адвоката.

— Сонеджи позвонил в полночь, потом еще раз, где-то около часа, — начала она. — Мы не ожидали, что он свяжется с нами так быстро. Первый звонок сделан из Арлингтона. Он сразу дал понять, что о детях ничего не скажет, кроме того, что они живы, и не позволит пообщаться с ними. Судя по всему, он уравновешен и прекрасно контролирует себя.

— Запись голоса проанализировали? — задал вопрос Питтмен. Если бы нас с Сэмпсоном и здесь выставили за дверь, он бы оказался в нашей компании — его тут ни в грош не ставили.

— Над этим работают, — кратко ответила Фланаган, не собираясь распространяться на эту тему. Она отлично владела собой.

— А сколько времени он был на связи? — поинтересовался судья Ричард Галлетта.