Другая женщина - Сэнди Джонс Страница 12

Первый шанс мне выпал, когда мы с Адамом наряжали елку у меня в квартире. Он беспокоился, что отбивает хлеб у Пиппы, но у нее не хватало терпения на такой нудный и кропотливый труд. Перед этим я три года подряд украшала елку сама. Обычно она беспечно наблюдала за мной в сидячем положении, время от времени подбрасывая вверх мальтийские шоколадные драже и затем ловя их ртом. Впрочем, она всегда была мне благодарна за мои труды и вознаграждала меня бутылкой ликера «Адвокат». У нас даже выработалось что-то вроде традиции, хотя почему она так поступала, толком не знали ни я, ни она.

– Почему мы не пьем эту штуку круглый год? – поинтересовалась я у нее на прошлое Рождество. – Должна быть какая-то веская причина.

Мы приняли уже по три «снежка» ^[5]. Теперь мы уже больше не заморачивались с вишенками для коктейлей.

– Я понимаю, – отозвалась она. – Но ты представь, как эта штука стоит на своей рождественской полке в супермаркете. Вечно полная надежд и оптимизма. И умоляет покупателей, которые проходят мимо: «Ну купи меня, я же тут ненадолго. Сам же знаешь, будешь жалеть, что не купил».

Я засмеялась и подхватила:

– «Что, если в праздники к тебе кто-нибудь заявится в гости и попросит сделать эгног? Как ты без меня обойдешься?»

В общем, у нас сложилась освященная временем традиция, хотя пока к нам так и не пришел гость, который потребовал бы подать ему «Адвокат» с лимонадом или что-нибудь в этом роде. Я с таким ни разу в жизни не встречалась. Даже в детстве, когда соседи заглядывали к моим родителям. Короче говоря, за свои почти тридцать лет – никогда. Вообще.

И тем не менее именно «Адвокат» с лимонадом лучше всего справлялся с тем, чтобы привести меня в рождественское настроение. Так что я извлекла его из глубин буфета и встряхнула загустевшее желтое содержимое бутылки.

– Не соблазнишься? – спросила я у Адама. Точнее, у его пятой точки: все остальное таилось под деревом, где он возился с удлинителем.

– Я так полагаю, это прошлогоднее предложение? – Он частично вылез из-под веток и посмотрел вверх.

Я с покаянным видом кивнула и добавила:

– Но с ним никогда ничего не делается.

– Спасибо, мне ничего не нужно. – Он скорчил рожу. – Ну, что скажешь?

Мы отошли подальше, любуясь на плоды нашего мастерства.

– А теперь посмотрим – может, нам стоило сначала проверить гирлянду, а потом уж вешать, – произнес он.

Впервые за долгие годы случилось чудо – все лампочки зажглись сразу же. Мы облегченно повалились на диван, гордясь собой.

Поджав под себя ногу, я повернулась к нему. Он улыбался до ушей – а ведь последнюю пару недель все время выглядел таким серьезным. «Все у меня отлично», – отмахивался он всякий раз, когда я спрашивала, почему он такой тихий.

– Как у тебя на работе? – спросила я, наблюдая, как сомнительного вида смесь застывает у меня в стакане.

– Получше. – Он вздохнул. – На этой неделе наконец-то смог высунуть голову из воды.

Значит, это насчет работы он так волновался. Все «а что, если…», которые жужжали у меня в голове, мигом заткнулись. А что, если он больше не хочет со мной быть? А что, если он встретил кого-нибудь еще? А что, если он пытается найти способ сообщить мне об этом? Я медленно выдохнула. Я была довольна: значит, дело в его работе. Ничего, с этим мы справимся.

– Почему так? Что тебя держало под водой? – осведомилась я.

Он надул щеки, выпустил воздух.

– Проект, которым я занимаюсь, как-то очень разросся, никто из нас такого не ожидал. Я думал, что заткнул все дыры и мне все-таки удается его контролировать. Но тут мы столкнулись с одной проблемой.

– С какой? – Я наморщила лоб.

– Просто глюк в программе. Мне такие вполне по зубам. Но чтобы все наладить, требовалось гораздо больше времени, чем нам отводили.

– А что же изменилось?

– Начальство наконец образумилось и привлекло еще одного специалиста. Слава богу, все пошло совсем по-другому.

– Супер, – отозвалась я. – И как ты, нормально с ним уживаешься?

– С ней. На самом деле это женщина. – И после очень короткой паузы он добавил: – Ну да, на самом деле она вполне.

Два «на самом деле» подряд? Обычно он был такой красноречивый. Я усилием воли заставила себя не изменять очертания улыбки, не дрогнуть ни одной мышцей, растягивавшей мои губы.

– Вот и славно. – Я старалась говорить как можно непринужденнее. – А как ее зовут?

– Ребекка, – ответил он будничным тоном.

Мне хотелось, чтобы он еще что-нибудь добавил, но что тут добавлять? И все равно мне почему-то показалось, что сама лаконичность его ответа очень многозначительна. Словно он о чем-то умалчивает.

– Забавно. – Я не знала, что еще сказать.

– Что забавно? – осторожно спросил он, как будто уже предчувствовал, что я вот-вот произнесу, хотя даже я сама представляла это себе лишь смутно.

– Что ее зовут Ребекка.

Он повернулся ко мне.

– Я так понимаю, это не твоя Ребекка? – При этом я издала короткий смешок, словно чтобы сделать этот вопрос не таким тяжелым.

Несколько секунд он глядел на меня, сдвинув брови. Потом медленно покачал головой и отвел глаза.

Я не знала, о ком мне хочется узнать больше – об этой Ребекке с работы или о «его» Ребекке. Трудно было определить, где кроется больше проблем.

– Но это было бы странно, правда? – не унималась я. – Представь – является к тебе на работу твоя бывшая. Что ты почувствуешь?

Он потер глаза. Задействуя только два пальца на каждой руке – большой и указательный.

– Это вряд ли произойдет.

– Ну ладно, а какая она, эта нынешняя Ребекка? – Я решила сначала разобраться с непосредственной угрозой. – Видимо, она тебе очень помогает.

– Да, она отличный спец. Похоже, знает свое дело, так что я могу не трудиться проговаривать с ней все детали. Судя по всему, она уже довольно давно работает в нашей компании. Понятия не имею, где они ее прятали до сих пор.

Означало ли это, что он бы ее непременно заметил, если бы ее не прятали? Я совершенно не хотела знать, какой она там спец. Я хотела узнать только ее главные биологические параметры. Например, цвет волос. Но я понимала, что, если вопросы, которые скачут у меня в голове, вырвутся наружу, всякому покажется, что я – из тех девушек, которые патологически помешаны на своем парне и во всех существах женского пола видят опасность. Но разве я была не такая? Разве Том не превратил меня в такую? Я ничего не могла с собой поделать. И спросила:

– Значит, она секс-бомба?