Спастись от опасных мужчин - Сол Лелчек Страница 11

Она засмеялась. Так мог бы засмеяться человек, вдруг осознавший, что проехал пять часов, случайно свернув на север, в то время как ему надо было поворачивать на юг.

– Но потом… потом ты понимаешь, что это не сумасшествие. И в каком-то смысле это даже хуже, чем потеря рассудка.

Бренда поставила свой кофе на землю.

– Он юрист, вечно делающий какую-то сверхсекретную работу для всех этих дурацких фирм, которые создают программное обеспечение, и к тому же относящийся к ней так, будто от этого зависит безопасность страны. Он вечно либо в разъездах, либо остается в своем офисе до поздней ночи. И теперь я даже не знаю, не лгал ли он мне все время также и об этом…

Мне было ее жаль. Мужья, имеющие связь на стороне, прибегают ко всем обычным в таких случаях формам обмана, никогда по-настоящему не задумываясь над тем, что из-за этого их жены могут почувствовать себя так, словно они попали в «Записки сумасшедшего» Гоголя.

– Вы не делали ничего необычного, – сказала я. – Вы имели право знать правду.

– Так кто же она?

Я ответила не сразу. Опасно выкладывать всю информацию в один присест. Я поняла это еще с самого начала. Узнав, что ее муж спит со своей секретаршей, одна моя клиентка явилась в его офис, судя по всему, будучи совершенно спокойной, болтая и улыбаясь, а потом вдруг ударила секретаршу своего мужа по голове здоровенным дыроколом. Час спустя, когда за ней пришли полицейские, они обнаружили ее в постели, она пила розовое вино и смотрела повтор серий «Анатомии страсти». Ей предъявили избиение с отягчающими обстоятельствами, и она едва избежала обвинения.

Так что теперь я вела себя осторожно и не вываливала на клиенток слишком много информации сразу.

– Персональный тренер, – сказала я наконец. – Из тренажерного зала, в который он ходит.

– Вот сукин сын! Я договорилась о том, чтобы этому потерявшему форму ублюдку предоставили индивидуальный пакет фитнес-услуг, чтобы он не умер от инфаркта в шестьдесят пять, как его отец. А теперь он трахает эту свою персональную тренершу!

Я накрыла ее руку своей, в который раз осознавая, что невозможно заранее предугадать, какие именно эмоции могут вызвать те или иные слова.

– Понимаю. Такое неприятно узнать.

Это было неотъемлемой частью моей работы. В таких случаях невозможно ограничиться ролью простой вестницы. Ведь ты даешь информацию, которая часто круто меняет весь дальнейший жизненный путь той, кому она сообщена. Психотерапевты, подруги, члены семьи – в конце концов мои клиентки обращаются к ним. Но в самом начале… В самом начале у них есть только я.

Бренда вскочила и попыталась сорвать с себя куртку. Узел, которым был завязан ее пояс, никак не развязывался, и в конце концов, выругавшись, она швырнула куртку на тротуар. Ее обнаженные руки оказались в отличной форме, но душевное состояние было ужасным, голос дрожал от гнева.

– Я доберусь до этого сукина сына. Мало ему не покажется. Можете доказать факт измены?

Сверху послышался металлический скрежет проезжающего скоростного поезда. В основном железнодорожные пути проходят под землей, но в том месте, где сидели мы, они на небольшом участке шли по эстакаде, прежде чем уйти вниз, чтобы соединить Окленд с Сан-Франциско. Я подождала, когда шум утихнет.

– Да, у меня есть фотографии.

– Я хочу их увидеть.

– Они будут у вас через день или два.

– Я желаю видеть их сейчас!

– Обещаю, скоро они будут у вас.

Снова пришли мысли о женщине, ударившей пассию своего мужа дыроколом по голове. Я намеренно выжидала некоторое время между сообщением об измене и предоставлением соответствующих фотографий. Фотографии могли чрезмерно накалить страсти.

Она ходила туда-сюда, стараясь сдерживать шаг. Одна из девочек, играющих в классики, с любопытством смотрела на нее.

– Мы сейчас же поедем к ним, к нему и его шлюхе, и преподадим им хороший урок!

– Может быть, вам лучше было бы сесть?

– Я не в том настроении, чтобы сидеть, – резко сказала Бренда. – Я слышала, что о вас говорят. Ведь вас мне порекомендовала моя племянница, помните? Та, что работает в «Лучшем будущем», убежище для женщин – жертв домашнего насилия. Мне нужно, чтобы вы преподали моему мужу урок. И мне все равно, сколько это будет стоить. Я заплачу. Разве не этим вы занимаетесь?

– Я понимаю, вы возмущены. Но я не могу этого сделать.

– Мне нужно…

– Бренда, послушайте.

Она уловила перемену в моем тоне и присмирела.

– Я не занимаюсь наказанием неверных мужей, – уже мягче продолжила я. – Предоставьте эпизоды с разборками такого рода тем, кто занимается созданием мыльных опер. Такие разговоры, как тот, который завели вы, добром не кончаются. Вам сейчас нужно выпить чего-нибудь покрепче, принять холодный душ и найти себе хорошего адвоката, специализирующегося на разводах.

– Но как женщина женщине, Никки… вы просто должны мне помочь.

– Это вам не поможет. Честное слово. Вы получите кратковременное, преходящее удовлетворение, но зато на вас обружится множество долговременных проблем. Поверьте, вам будет лучше последовать моему совету.

Бренда медленно нагнулась и подняла с тротуара свою куртку. Девочки, игравшие в классики, ушли, качели были пусты. Розовый маникюр Бренды начал отслаиваться, на ногтях показались ненакрашенные пятна, а под глазами у нее появились темные круги.

– Простите, – сказала она. – Я не собиралась впадать в такой гнев. – Она потерла руками голову, помассировала виски. – Последнее время плохо сплю.

– Гнев – это нормально. Я вас понимаю.

– Думаю, да. – Ее голос звучал устало. – Мне надо возвращаться домой.

Я сжала ее руку:

– Вы справитесь.

Пять минут спустя я уже ехала в сторону Беркли. Мне надо было завершить кое-какие дела в книжном магазине, а после я подумывала сходить в кино и полакомиться китайской едой. Субботние дни надо проводить спокойно.

Тогда я еще не знала, что мне предстоит знакомство с Грегом Ганном.