Постарайся не дышать - Холли Седдон Страница 11

В блокноте жирными черными цифрами был аккуратно выведен мобильный номер Мэтта. Числа она запоминала плохо, а из телефона этот номер уже давно удалила, но теперь умудрилась найти его в их общем старом медицинском полисе.

На самом деле это был шанс доказать, что она справилась. Что все под контролем, и дела у нее идут все лучше и лучше. Но больше всего ей просто хотелось вновь услышать его голос.

Желудок сжимался от страха, пока она нажимала кнопки на допотопном аппарате. Один за другим последовали томительные гудки. Если он сейчас не ответит, она…

– Алло!

В первую секунду у нее изо рта выходило лишь еле слышное сипение.

– Привет, Мэтт. Это Алекс, – выдавила она наконец. Каждое слово эхом отдавалось в трубке.

– О… привет, Алекс. Как ты?

– Хорошо, спасибо. Опережаю твой вопрос – я выпила всего один бокал, – пошутила она – возможно, чуть резче, чем хотела. На том конце провода послышался вежливый смешок, и она болезненно поморщилась.

Когда-то этот низкий, бархатный голос находился в ее полном распоряжении. Его можно было услышать в любой момент, стоило только захотеть. Прошло два с половиной года, и она скучала по Мэтту каждый день. Из двух главных любовей всей ее жизни он был той, что не вредила здоровью.

– Извини, что беспокою, но я подумала, ты можешь мне кое с чем помочь, – произнесла она бодрым четким голосом, как самый настоящий профессионал, хотя прекрасно знала, что Мэтт прекрасно знает: ее нижняя губа уже дрожит, а глаза наполнились слезами.

– Ну хорошо, давай. В чем проблема?

В его голосе пока вроде не слышалось особого недовольства – скорее любопытство. Земля и небо по сравнению с тем, когда она названивала ему по ночам после разрыва. В конце концов Мэтт вообще перестал брать трубку, и все ее рыдания, всхлипывания и заикающийся лепет доставались голосовой почте.

– Ну, дело в том, что я пишу о пациентах в коме. Вернее, не совсем в коме, а… в общем, об «овощах», так сказать. Их мозг работает, но они не могут ни говорить, ни двигаться. При этом они не подключены ни к каким аппаратам искусственного поддержания жизни. Это называется хроническое вегетативное состояние. – Она судорожно глотнула воздух.

– А, ну да, я вроде об этом слышал. Мы что-то такое смотрели по пятому каналу пару месяцев назад.

Мы? Мы – это кто? Но теперь это не ее дело. Она больше не имеет права задавать такие вопросы. У нее защемило сердце; если бы этот чертов телефон был беспроводным, она бы сейчас сбежала вниз и опрокинула сразу вторую, третью и четвертую порцию подряд.

– О-о-о, мы, значит? – игриво спросила она, хотя тяжелые горячие капли уже катились по щекам и падали на колени.

Снова вежливый смешок, больше похожий на фырканье. Признание без слов.

– Ну так вот, когда я была в палате, то узнала там одну пациентку, Эми Стивенсон. Помнишь, о ней в новостях говорили? Девочка, на которую напали и похитили. А через несколько дней ее нашли в полумертвом состоянии. Она местная, но по национальному каналу тоже показывали. Мы тогда еще подростками были.

– Что-то такое смутно припоминается… но ко мнето все это какое отношение имеет? – вздохнул Мэтт. На заднем фоне хлопнула дверь.

Перед глазами возник образ матери. Руки в боки, брови насмешливо подняты. «Какое жалкое зрелище! – восклицает она, качая головой. – Ты должна уметь уйти вовремя, с гордо поднятой головой!»

Однажды Алекс уже обрезала эту пуповину. Сожгла все мосты – не только ради себя, но и ради него. А теперь вот взяла и вложила в рот дуло пистолета, предоставив Мэтту нажать на курок. Но спросить больше не у кого: все связи с его друзьями-полицейскими давно порваны. Только поэтому – убеждала она себя – она и звонит.

– Вообще-то это очень любопытный случай. Преступника так и не нашли. Сначала арестовали отчима, но потом отпустили. Мать умерла вскоре после происшествия. Эми в этом состоянии уже пятнадцать лет, а жизнь ушла вперед. Можно сделать отличную статью. Я не претендую на то, чтобы распутать дело; я знаю, что старые висяки почти никогда не раскрывают. Я просто хочу понять, в каком направлении копать. Может, откроются какие-то новые аспекты. – Она перевела дух.

– Но при чем тут я? – в голосе Мэтта прозвучало легкое нетерпение.

– Ну, у меня есть газетные вырезки тех лет, но было бы здорово взглянуть на дело глазами полиции. Главный следователь по делу вышла в отставку, найти ее не получается. И я подумала, что ты мог бы посмотреть материалы по делу. Поискать информацию, которая бы мне пригодилась. Ну там, возможные подозреваемые, которыми полиция не занималась плотно, или…

– Алекс, ты с ума сошла? Ты хочешь, чтобы я передал тебе конфиденциальные документы? Я же полицейский, меня за такое уволят, если не хуже! Ну ты даешь вообще.

– Извини, Мэтт, я ни в коем случае не хочу тебя подставлять. Я не прошу тебя передавать мне документы или еще что-нибудь.

– Но тогда чего же ты хочешь?

Она не знала. Похоже, она сильно переоценила желание Мэтта прийти ей на помощь. Как можно было ожидать, что он с готовностью выполнит любую просьбу? После всего того, что она ему устроила? От стыда у нее засосало под ложечкой; она по-прежнему думала о нем каждый день, по-прежнему мечтала видеть его рядом (когда ей вообще случалось мечтать) и вообразила, будто между ними существует некая связь. Но эта связь на поверку оказалась сугубо односторонней.

– Чтобы ты просто взглянул на дело глазами специалиста. Просто посмотрел. Это было много лет назад, и сыскное дело с тех пор шагнуло далеко вперед. Технологии тоже на месте не стояли. Вдруг тебе бросится в глаза что-то подозрительное.

Тут Мэтт неопределенно хмыкнул.

– Просто посмотри, Мэтт. Проверь, есть ли куда копать. Расскажешь только то, что можно, – если будет хоть что-то. А я буду держать тебя в курсе и ничего не отправлю в редакцию, не получив от тебя добро. Твое имя я не раскрою.

– Черт, Алекс! Слушай, все не так легко на самом деле. Нельзя вот так вот брать и просматривать следственные материалы, а потом рассказывать о них журналистам.

Журналистам. Она для него лишь журналистка. Ну да, естественно, передавать журналистам секретную информацию нельзя. А она уже было вообразила, как зарождается их профессиональный дуэт. Глупо. Прошлой ночью в пьяном угаре ей даже рисовались картины примирения. От этих воспоминаний ее передернуло: какая наивность! Разве он вернется после всего, что она сделала?

– Ладно, извини. Я просто не подумала. Облажалась. Разумеется, я не хочу тебя подставлять. Слушай… не надо говорить мне ничего такого, что еще не обнародовано. Но мне никогда не приходилось заниматься такими вещами, Мэтт. По большому счету я не репортер, ты же знаешь. Наверняка в открытом доступе лежит куча информации – возможно, даже ключ к разгадке. Но я толком не знаю, что искать. Может, ты просто посмотришь, что у меня уже есть, и скажешь, если тебе что-то бросится в глаза?