Потерянные девушки Рима - Донато Карризи Страница 11

Она поставила сумки в прихожей перед креслом: надо бы протереть аппаратуру, но Сандра уже привыкла откладывать дела на потом. Об этом она позаботится после ужина. Вместо этого набрала горячую ванну и лежала в воде, пока не сморщилась кожа на подушечках пальцев. Надела синюю футболку и откупорила бутылку вина. Таков был ее способ забыться. Она не могла ни заставить себя включить телевизор, ни сосредоточиться настолько, чтобы читать. Так она и проводила вечера: на диване, с бокалом негроамаро ^[4] в руке, взгляд блуждает, мысли разбегаются.

В свои двадцать девять лет Сандра никак не могла привыкнуть к мысли, что она вдова.

Второй урок, который усвоила Сандра Вега, заключался в том, что дома тоже умирают, как люди.

С тех пор как умер Давид, она перестала замечать его присутствие в привычных вещах. Может быть, потому, что по большей части вещи в комнатах принадлежали ей.

Ее муж был независимым фоторепортером и ездил по всему свету. До тех пор пока они не познакомились, ему и не нужен был дом, он останавливался в гостиницах или устраивался как мог. Рассказывал, что как-то в Боснии ночевал на кладбище, в склепе.

Все пожитки Давида умещались в двух больших зеленых матерчатых сумках, битком набитых. Одежда и летняя, и зимняя, поскольку он не знал, куда отправится делать репортаж. Видавший виды ноутбук, с которым он не расставался, а также всяческие приспособления, складные ножики, оснащенные разными инструментами; зарядки для сотовых телефонов, даже прибор для фильтрования мочи, на случай если он попадет в такое место, где нет питьевой воды.

Он все свел к самому необходимому. Например, никогда не имел ни единой книги. Читал запоем, но, прочитав книгу, дарил ее. Перестал это делать, лишь поселившись здесь. Сандра расчистила для него место в книжном шкафу, и ему даже понравилась мысль создать собрание книг. Он таким образом пускал корни. После похорон его друзья зашли к Сандре, и каждый принес книгу, когда-то подаренную Давидом. На страницах остались пометки; уголки, загнутые, чтобы обозначить какое-то место; небольшие подпалины или пятна машинного масла. И теперь Сандра представляла себе, как он спокойно читает Кальвино, покуривая под палящим солнцем какой-нибудь пустыни, рядом со сломанным внедорожником, в полной уверенности, что кто-то да придет на помощь.

Ты долго будешь видеть его повсюду, говорили все, трудно будет отделаться от его присутствия. Но ничего подобного она не испытывала. Ей ни разу не показалось, будто она слышит, как Давид зовет ее. Ни разу она по рассеянности не поставила на стол лишний прибор.

Но по-настоящему ей не хватало обыденности. Мелких повторяющихся моментов ничего не значащей рутины.

По воскресеньям Сандра обычно вставала позже Давида и обнаруживала его на кухне, где он приканчивал третий кофейник, шелестя газетой, в клубах пахнущего анисом дыма. Локоть на столе, сигарилла в кончиках пальцев, и пепел вот-вот упадет, настолько Давид погружен в чтение. Когда Сандра показывалась на пороге, как правило насупившись, он поднимал от стола кудрявую встрепанную голову и улыбался ей. Она старалась не обращать на него внимания, пока готовила завтрак, но Давид все смотрел и смотрел на нее со своей блаженной улыбочкой, и в конце концов Сандра уже не могла сдерживаться. Виной всему был сломанный резец, память о падении с велосипеда в семилетнем возрасте. А еще очки с диоптриями в оправе под черепаху, заклеенные скотчем: в них Давид был похож на пожилую английскую леди. А через несколько секунд он хватал ее, усаживал к себе на колени, запечатлевая на шее влажный поцелуй.

При этом воспоминании Сандра поставила бокал на столик перед диваном. Протянула руку, взяла мобильник, включила голосовую почту.

Электронный голос сообщил ей, как всегда, что имеется только одно сообщение, уже прослушанное. Отправленное пять месяцев назад.

«Привет, я тебе все время звоню, но попадаю на автоответчик… Я тороплюсь, поэтому сразу перечислю, чего мне не хватает… Твоих холодных ног, которыми ты в меня тычешься под одеялом, когда ложишься спать. Когда даешь мне пробовать продукты из холодильника, чтобы определить, испортились они или нет. Или когда будишь меня в три часа ночи, вопя благим матом, что у тебя судороги. И хочешь верь, хочешь нет – даже когда ты без спроса бреешь ноги моей бритвой… Вообще говоря, здесь, в Осло, собачий холод, и я жду не дождусь, когда можно будет вернуться. Люблю тебя, Джинджер».

Последнее сообщение Давида являло собой квинтэссенцию самой совершенной гармонии. Такую воплощают в себе бабочки, снежинки и некоторые из чечеточников.

Сандра выключила мобильник.

– Я тоже люблю тебя, Фред.

Всякий раз, когда она слушала это сообщение, у нее возникало совершенно определенное чувство. Тоска, боль, нежность, но также тревога. Последние слова таили в себе вопрос, и Сандра не знала, стоит ли искать на него ответ.

Здесь, в Осло, собачий холод, и я жду не дождусь, когда можно будет вернуться.

Она привыкла к тому, что Давид разъезжает. В этом его работа, его жизнь. Она всегда это знала. Как бы иногда ни хотелось удержать его при себе, она потом понимала, что просто обязана всегда его отпускать.

Это – единственный способ заставить его вернуться.

Ремесло фоторепортера заставляло его выезжать в самые горячие точки планеты. Кто знает, сколько раз он рисковал жизнью. Но Давид был создан таким, такова была его природа. Он должен был все увидеть собственными глазами, без фильтров, ко всему прикоснуться. Чтобы изобразить войну, ему нужно было ощутить запах пожара, узнать, что взрывы звучат по-разному, в зависимости от того, куда попадает снаряд. Он никогда не принимал предложений сделать эксклюзивный репортаж на первую полосу популярного издания, хотя такую возможность ему бы охотно предоставили. Сама мысль о том, что кто-то будет его контролировать, была для Давида невыносима. И Сандра научилась подавлять дурные предчувствия, скрывать страх в самых глубоких тайниках души. Старалась жить нормальной жизнью, делая вид, будто она замужем за рабочим или служащим.

Они с Давидом заключили некий неписаный договор. Он предполагал целый ряд весьма своеобразных ритуалов. Таким образом они сообщали друг другу нечто важное. Так, иногда случалось, что Давид оставался в Милане надолго, и их совместная жизнь начинала налаживаться. Но в какой-то вечер Сандра возвращалась домой и видела, что муж готовит свой знаменитый раковый суп, куда входит по меньшей мере пять видов зелени и к которому полагаются соленые крекеры. То было его фирменное блюдо. Но согласно установленным между ними правилам Давид таким образом сообщал ей, что на следующий день уезжает. Они ужинали как всегда, говорили о том о сем, он ее смешил, а после они любили друг друга. Утром она просыпалась в постели одна. Давид пропадал неделями, иногда месяцами. Потом в один прекрасный день дверь открывалась, и все становилось как прежде.