Карточный домик - Майкл Доббс Страница 11

– Проблемы, Тедди? – спросил Сэмюэль.

– Премьер-министр может назначать Кабинет министров и выбирать друзей, – вздохнув, сказал пожилой политик, – в отличие от родственников.

– Не больше, чем мы можем выбирать себе коллег.

Майкл кивком показал на дверь, в которую в сопровождении жены вошел Уркхарт, приехавший из своего округа. Сэмюэль холодно посмотрел на него: он не жаловал Фрэнсиса, который возражал против его назначения в Кабинет министров и множество раз при свидетелях называл «современным Дизраэли ^[5], слишком красивым и слишком умным для собственной пользы».

Временами традиционный и неизбывный антисемитизм прорывался наружу, и Уильямс дал блестящему молодому юристу добрый совет. «Постарайся не показывать, что ты слишком умный и успешный, – сказал он. – Не будь чрезмерно либеральным в социальных вопросах или слишком заметным в финансовых. И, ради всех святых, следи за своей спиной! Слишком многих политиков уничтожили коллеги, а не противники. Никогда не забывай этого».

Теперь же Сэмюэль без особой радости смотрел, как толпа подхватила Уркхарта и его жену и потащила в его сто-рону.

– Добрый вечер, Фрэнсис, привет, Миранда, – выдавил из себя Майкл натянутую улыбку. – Примите мои поздравления. Преимущество в семнадцать тысяч. Я знаю примерно шестьсот членов парламента, которые утром, узнав о вашей победе, позеленеют от зависти.

– Майкл! Я счастлив, что вам снова удалось загипнотизировать жительниц Сербитона, чтобы они за вас проголосовали, – отозвался Уркхарт, – жаль только, что вы не смогли получить голоса их мужей, потому что тогда имели бы такой же результат, что и я!

Они мягко посмеялись над этой легкой перепалкой, давно привыкнув скрывать то, что недолюбливают друг друга, и замолчали, не зная, как поприличнее закончить разговор.

Их спас Уильямс, который как раз положил трубку телефона.

– Извините, что прервал вас, но здесь с минуты на минуту будет Генри.

– Я спущусь с вами, – тут же предложил Фрэнсис.

– А ты, Майкл? – спросил Тед.

– Я подожду тут. Когда он приедет, возникнет настоящий переполох, и я не хочу, чтобы меня затоптали, – покачал головой Сэмюэль.

У Уркхарта возникло подозрение, что это легкий выпад в его сторону, но он решил не обращать на него внимания и вслед за Уильямсом начал спускаться по лестнице, уже запруженной взволнованными людьми, узнавшими о скором прибытии премьер-министра. Увидев на улице перед зданием председателя партии и Главного Кнута, девушки из команды поддержки с удвоенными усилиями принялись будоражить толпу зрителей, и когда на площади из-за церкви Святого Иоанна появился бронированный «Даймлер» в сопровождении внушительного эскорта, толпа разразилась дружным приветственным воплем, который поддержало яркое сияние прожекторов телевизионщиков и тысячи вспышек профессиональных и любительских фотоаппаратов, пытавшихся запечатлеть исторический момент.

Машина остановилась. Коллинридж выбрался с заднего сиденья и, повернувшись к толпе и камерам, помахал рукой. Уркхарт протолкался вперед, попытался пожать премьер-министру руку, но лишь оказался у него на пути и с пространными извинениями отступил. С другой стороны машины лорд Уильямс с галантностью и дружелюбной уверенностью, которые появляются только с годами, помог жене премьер-министра выйти из машины и поцеловал ее в щеку. Откуда-то появился букет в сопровождении двух дюжин партийных руководителей, причем каждый из них старался оказаться в первых рядах. То, что такой огромной толпе удалось протиснуться в узкую вращающуюся дверь здания без потерь, казалось настоящим чудом.

Такая же толкучка возникла и внутри, когда премьер-министр в сопровождении своих соратников начал подниматься вверх по забитой людьми лестнице. Он остановился, только чтобы произнести традиционную благодарственную речь в адрес персонала, но ему пришлось ее повторить, потому что фотографы из газет не успели занять свои места.

Когда премьер-министр оказался наверху, в относительной безопасности кабинета лорда Уильямса, на его лице начало проступать напряжение, которое он так тщательно скрывал весь вечер. С телевизионного экрана, установленного в углу кабинета, комментатор сообщил, что, по предсказаниям компьютера, разрыв в голосах будет еще меньше. Коллинридж тяжело вздохнул и окинул покрасневшими от перенапряжения глазами комнату.

– Чарли был здесь сегодня вечером? – спросил он тихо.

Его старшего брата нигде не было видно, и премьер-министр встретился глазами с лордом Уильямсом.

– Мне очень жаль, – ответил тот.

«За что меня жалеть? – подумал Коллинридж. – За то, что мой брат – алкоголик? Или за то, что я чуть не проиграл выборы и уничтожил огромное количество наших коллег? Вы просите прощения за то, что вам придется пробираться по колено в дерьме, которое вот-вот затопит нас всех, включая и меня? Но все равно спасибо за заботу, старый друг».

Адреналин перестал бушевать у Коллинриджа в крови, и неожиданно на него навалилась смертельная усталость. Несколько недель подряд он ощущал прессинг со всех сторон, не имея возможности хотя бы на минуту расслабиться, и теперь ему отчаянно хотелось остаться наедине с самим собой. Он повернулся, собираясь найти местечко потише, и обнаружил, что прямо у него за спиной стоит Уркхарт, который пытается всунуть ему в руку конверт.

– Я тут подумал о перестановках, – сказал Главный Кнут. – Наверное, сейчас не самое подходящее время, но я не сомневаюсь, что вы займетесь этими вопросами на выходных, и подготовил несколько предложений. Мне известно, что вы цените серьезное отношение к делу, а не пустой листок бумаги; так вот, я подумал, что мои предложения окажутся вам полезны.

Генри посмотрел на конверт, а потом поднял усталые глаза на Уркхарта.

– Вы правы, Фрэнсис, время не слишком подходящее. Полагаю, нам сейчас следует думать о подсчете голосов и только потом начать увольнять наших коллег.

Сарказм в словах премьер-министра задел стоящего перед ним политика сильнее, чем самому премьер-министру хотелось бы, и Коллинридж понял, что зашел слишком далеко.

– Извините, Фрэнсис. Боюсь, я немного устал, – он развел руками. – Разумеется, вы совершенно правы в том, что думаете о будущем. Послушайте, почему бы вам с Тедди не прийти ко мне днем в воскресенье – тогда мы и обсудим эти вопросы? Может быть, вы будете настолько любезны, что передадите Тедди копию ваших предложений, а другую отправите мне завтра… точнее, уже сегодня утром, на Даунинг-стрит…

Уркхарт выпрямился, чувствуя себя неловко из-за полученного в присутствии Уильямса выговора. Он понял, что слишком поторопился заговорить о перестановках, и теперь ругал себя за глупость. Почему-то естественная уверенность в себе покидала его, когда он разговаривал с Коллинриджем, закончившим всего лишь среднюю школу и даже не мечтавшим о том, чтобы попасть в один из элитных клубов, членом которых являлся Фрэнсис. Смена ролей в правительстве выводила его из обычного состояния равновесия, и Уркхарт обнаружил, что делает не свойственные ему вещи в присутствии Коллинриджа. Он был в отчаянии из-за совершенной ошибки, но винил за нее премьер-министра и ему подобных – за то, что они недостаточно высоко его ценили. Однако было поздно пытаться исправить положение, поэтому он вежливо склонил голову.