Слишком много убийств - Колин Маккалоу Страница 11

Он продолжил:

— Вам известно, что позавчера ночью убиты ваша мама и маленький брат. Помочь ничем не желаете? Телевизор вы смотрите, значит, должны понимать, как работает полиция. Когда происходит убийство, тут не до церемоний: в ход идет все, включая корзины с бельем. Поэтому немедленно прекратите психовать и отвечайте на мои вопросы. В противном случае придется забрать вас в отделение. Как вы думаете, лучше беседовать дома, в комфорте, или в комнате для допросов? Ну, что скажете?

Сопротивление было сломлено. Все трое усиленно закивали.

— Итак, Грант, тебя в тот вечер тошнило?

— Да, — прошептал мальчик.

В душе Кармайна шевельнулось подозрение. Он быстро взглянул на Сельму и Джеральда-младшего.

— Спасибо, вы двое свободны. Должно быть, уже приехала женщина из полиции. Попросите ее немедленно подняться сюда. Я ведь не обижу вашего брата, если она будет

здесь.

Сельма явно хотела остаться, но попросить об этом не решилась. После секундной паузы, которую Кармайн проигнорировал, девушка вздохнула и вышла вслед за Джеральдом. Вскоре явилась женщина-коп.

— Посиди вон там, Джина. Будешь наблюдателем, — сказал Кармайн, потом повернулся к мальчику: — Ну, давай, Грант, расскажи все по порядку.

— Я весь вечер печенье лопал. Есть хотелось, а ужина все не было и не было! — возмущенно заявил мальчик. — Мама все время носится с этим Джимми, мы никогда нормально не едим. А потом она сварила спагетти. Опять! — Он поморщился. — Лучше уж печенье. Только оно кончилось, и я нашел пирожное с кремом.

Когда же эти дети поймут, что их матери больше нет? Что если в последние полтора года ужин запаздывал, то теперь станет еще хуже? Они настолько поглощены собой, своими детскими обидами, которые кажутся им нестерпимыми!

Ничем не выдавая досады, Кармайн спросил:

— Ты спал в ту ночь, Грант?

— Да, конечно. По телевизору шло какое-то дурацкое кино, черно-белое! Я сначала смотрел, а потом заснул. Часов в двенадцать. Проснулся, когда затошнило. Думал сначала, пройдет, а потом совсем плохо стало. До унитаза добежать не успел. Ба-а! Все на пол. Потом мне стало лучше, я лег в кровать и опять заснул.

Мальчик чувствовал себя не в своей тарелке: от грубости не осталось и следа, а карие глаза, еще недавно без стеснения глядевшие на Кармайна, забегали из стороны в сторону. Грант сказал правду, но не всю — и теперь, пока длилось напряженное молчание, во время которого Джина старательно пыталась слиться с обоями, напряженно выдумывал ложь, способную одурачить капитана полиции. Впрочем, опыта в подобном сочинительстве у него было мало — ему еще не приходилось сталкиваться с настоящими трудностями. Трудно ли обмануть любящих родителей, доверчивых простаков? Что же он хочет скрыть? Какая тайна требует столь серьезного подхода?

— Чушь! — рявкнул Кармайн. — Ни в какую кровать ты не ложился и не засыпал! Скажи, что ты сделал? Правду!

Здоровый румянец на щеках Гранта мигом поблек. Он хватанул ртом воздух, шея судорожно дернулась.

— Это правда! Честно! Я вернулся в кровать и заснул.

— Нет, Грант. Скажи, что ты сделал на самом деле.

И тут мальчик не выдержал. Он не привык к такому напору, и еще ему никак — никак — не удавалось соврать так, чтобы убедить себя самого.

— Я пошел к маме сказать, что меня вырвало на пол в ванной.

Вот, уже горячо!

— И что было потом?

— В спальне горел свет — не ночник, а лампа на столике. Одного ночника для Джимми мало. А вонь — дышать нечем!

Кармайн ждал продолжения, но мальчик молчал.

— Не останавливайся, Грант. Я должен знать все.

— Джимми стоял посреди кровати и орал как резаный. Я хотел разбудить маму, но у меня ничего не вышло, сэр! Я ее и тряс, и в ухо ей кричал, а она все спит да спит. Тогда я увидел на столе стакан и понял, что она вмазала. Она часто так делала. Ну вообще. А Джимми все орет, чуть не лопнет, не по-человечески даже совсем. Я крикнул, чтоб он заткнулся, да ему хоть бы хны. А вонищи! Наверное, целую тонну в подгузник навалил.

Кармайн поймал вопросительный взгляд Джины и едва заметно покачал головой. На душе было холодно и мерзко от страшного предчувствия, но Кармайн перевел дух и заставил себя сохранять дистанцию.

— Давай, Грант, рассказывай до конца. Я ведь все равно узнаю, и лучше, если от тебя самого.

Карие глаза снова посмотрели на Кармайна; теперь они были полны слез и отчаяния. Грант поднял плечи, словно хотел сбросить с себя давящий груз.

— Я подошел к кроватке Джимми и снял боковую стенку. Пусть, думаю, мама проснется в одной постели с этим засранцем. Может, перестанет тогда уходить в отключку. А этот малый как заорет еще сильнее и бац мне рукой по лицу! И плюнул еще вдобавок. Ну, я его тоже толкнул. Он упал. Дальше я точно не помню. Честно, сэр! Он все орал, и выл, и плевался. По-настоящему плевался! Тогда я накрыл ему лицо подушкой, чтоб он заткнулся, но он и сквозь подушку орал. Только плеваться не мог. Я держал подушку, пока он не замолчал, а потом еще чуть-чуть на всякий случай. Я был рад, что это, наконец, закончилось. Гаденыш всего меня оплевал!

О Господи!

— Что было дальше, Грант?

Избавившись от страшного груза, мальчик снова приободрился. Интересно, знают ли его брат и сестра? Скорее всего нет, иначе Сельма не оставила бы его одного. Может быть, она о чем-то подозревала, но еще не успела толком разобраться. Тем лучше. В противном случае смерть Джимми Картрайта только сбивала бы с толку.

— Я включил люстру, — продолжал Грант, — и увидел, что Джимми весь синий. Я стал его щипать, но он не шевелился. Тогда я понял, что он умер. Сначала я даже обрадовался, а потом испугался, что если кто-нибудь об этом узнает, то меня посадят в тюрьму. Меня ведь посадят, да?

— Если расскажешь все без утайки, будет лучше, Грант. Тюрьмы — это для взрослых. Что ты сделал потом?

— Я завернул его в простыню и спустился с ним вниз. — Теперь мальчик заговорил быстрее. — Вышел через заднюю дверь на улицу, подошел к реке и столкнул его в воду. Он сразу потонул. Тогда я вернулся в спальню и положил простыню в кроватку. Мама еще спала. Только на самом деле, сэр, она уже умерла?

— Да, еще до того, как ты зашел первый раз. Что ты сделал, когда пришел к себе в комнату?

— Попытался вытереть пол в ванной, потом лег в кровать и заснул. Я жутко устал.

«Никаких угрызений совести, — подумал Кармайн. — И вряд ли когда-нибудь появятся. Но парнишка смышленый. Если папа подсуетится да найдет хорошего адвоката, тот быстро научит его уму-разуму. И перед соцработниками будет само раскаяние, и на суде вспомнит только то, что нужно. Но какие же идиоты родители! Кому из них только в голову пришло сэкономить на домработнице! Трудно найти женщину, которая нуждалась бы в ней больше, чем миссис Картрайт. И ведь не нищие, могли себе позволить, даром что трех Детей учат».