Беллилия - Вера Каспери Страница 11

— Сначала я подумала, что мне не нравятся ваши работы потому, что вы нарочно выбираете самое безобразное, например грязные трущобы и мусорные баки. Но теперь я вижу, вы можете и красивую сцену сделать отвратительной.

— Я стараюсь писать то, что вижу. И видеть вещи такими, какие они есть.

— Значит, вы видите истину как нечто отвратительное, когда другие видят в ней красоту.

Он пожал плечами:

— Возможно, вы правы. Я не сентиментальный человек.

Тут они услышали пыхтение машины Чарли, взбирающейся в гору.

— По-моему, вы достаточно насмотрелись, — сказал Бен и вывел девушек из студии.

Эллен была рада вернуться к теплому очагу. Она придвинула кресло поближе к огню в камине и сидела, дрожа, словно только что вошла с холода.

Бен и Чарли пили брэнди, а леди потягивали херес. Беллилия была одета в платье из крепдешина, узкое в талии и расширяющееся в бедрах. Довольно низкий вырез на груди прикрывался белыми кружевами. Платье выглядело одновременно и нарядным, и вызывающим. Ни одна женщина не стала бы его критиковать, и ни один мужчина не смог бы его не заметить.

— К сожалению, у нас сегодня не хватает одного мужчины, — стал оправдываться Бен. — Мой друг, с которым я хотел вас познакомить, так и не смог приехать.

— Да, Мэри нам об этом сказала, — подтвердила Беллилия.

— На Среднем Западе начались снежные бураны, — продолжал Бен. — Все поезда стоят. Я думал, он приедет сегодня утром, но получил телеграмму, что он так и не выехал из Сент-Пола.

Беллилия таким резким движением опустила свою рюмку с хересом, что часть его выплеснулась на стол, и она виновато улыбнулась.

— Что с тобой? — спросил Бен.

Она закрыла глаза и опустила голову.

— Ты себя плохо чувствуешь? — встревожился он.

— Словно мороз пробежал по коже. Наверное, кто-то прошелся по моей могиле. — Она выпрямилась и подарила Бену успокаивающую улыбку, давая понять, что ни разлитый херес, ни ее неожиданный приступ страха не имеют никакого значения.

Несколько секунд в комнате стояла мертвая тишина, а потом Эбби своим резким голосом ее нарушила:

— А кто должен был приехать?

— Какая разница, раз он все равно не приедет, — откликнулась Эллен.

— Ну, по крайней мере мы имели бы удовольствие узнать, что потеряли, — с нескрываемой иронией ответила Эбби.

— Один из моих друзей, — сказал Бен.

— Тоже художник?

— Нет, он занимается бизнесом. Владеет магазином, даже двумя. — Бен беспокойным взглядом обвел присутствующих и снова сосредоточил свое внимание на Беллилии.

— А как вам нравится мое новое платье? — воскликнула она, но ее уловка не сработала: все поняли, что это была отчаянная попытка сменить тему разговора.

— Потрясающее, — ответила Эбби. — Похоже, из Парижа.

— Я сшила его сама.

— Не может быть!

— Это правда, она действительно сшила его сама, — подтвердил Чарли, хотя узнал об этом только сегодня вечером, когда они одевались.

Эбби покачала головой:

— Ну ты просто чудо, Беллилия. А я бы поклялась, что оно французское.

— Спасибо, — поблагодарила Беллилия и сделала еще глоток.

— Вот так ты должна сидеть, позируя для портрета, — заявил неожиданно Бен. — Я хочу, чтобы на тебе было именно это платье.

— Портрет Беллилии! — воскликнул Чарли.

— Ты не будешь возражать, если я попрошу твою жену быть моделью?

— Конечно не буду.

— О, Бен! — Беллилия с упреком покачала головой. — Зачем ты об этом сказал? Ты же испортил сюрприз.

— Извини.

— Сюрприз для меня? — спросил Чарли.

— Подарок тебе на день рождения, дорогой.

— Ничто не доставит мне большей радости, — с улыбкой произнес Чарли и, обратившись к остальным гостям, добавил: — Вы знаете, у меня до сих пор нет ее портрета, нет даже фотокарточки.

— Мистеру Чейни нельзя рисовать Беллилию! — заявила вдруг Эллен.

— Почему нельзя? — удивился Чарли. — Почему он не может сделать ее портрет?

— Ты видел его картины?

— Видел. А тебе они не нравятся?

Все ждали ее ответа, а она молчала, обдумывая, как бы это лучше объяснить. Наконец сказала:

— Беллилия хорошенькая, а для Бена, по-моему, главный интерес в том, чтобы на картине все выглядело безобразным.

— Это несправедливо. Я же говорил, что стараюсь рисовать все так, как вижу, а главное — быть честным.

— Он никогда не смог бы увидеть ничего безобразного в Беллилии, — со всей определенностью заявил Чарли.

— А ты видел, что он сделал с красным сараем? Ему удалось обнаружить зло даже в таком живописном пейзаже.

Вошла Ханна и сказала, что обед готов.

— Нельзя обнаружить зло там, где его нет, — возразил Чарли. — И я не боюсь позволить ему сделать портрет Беллилии.

— Мне будет очень интересно посмотреть, что из этого получится, — сказала Эллен.

— Вы будете первой, кому я предоставлю возможность для критики, — пообещал Бен и встал проводить гостей в столовую.

Обед начался с устриц, как и предупреждала Мэри Беллилию, поэтому она заранее попросила Чарли не прикасаться к первому блюду, — вот он и хрустел теперь кусочками крекера.

Сидевшая с ним рядом Эллен поинтересовалась, почему он не ест устриц.

— Неужели опять желудок, Чарли?

— Да нет, просто я не голоден. — И чтобы избежать продолжения дискуссии на неприятную тему, он решил сделать ей комплимент: — А ты сегодня особенно хорошо выглядишь, Нелли. Что ты с собой сделала?

Бледные щеки Эллен покрылись яркими пятнами. Много лет прошло с тех пор, как Чарли учил ее играть в теннис и сидел рядом с ней на повозке с сеном. Тогда она была для него Нелли. «Провожая Нелли домой…» — весело напевал он, хотя со слухом у него было не все в порядке. Она почувствовала сейчас, как вспыхнуло лицо, и испугалась, что горящие щеки выдадут обуревающий ее стыд. Но краска была ей как раз к лицу. Недаром Эбби одолжила ей свое шерстяное платье ярко-вишневого цвета.

— В чем секрет, Нелли? — продолжал допытываться Чарли. — Ты расцветаешь от любви? Да?

Ханна поставила между ними тарелку с горячими гренками, и Эллен стала тщательно намазывать маслом свой кусок. Она так разволновалась, что Чарли оставил ее в покое и начал прислушиваться к разговору Бена с Эбби.

Беллилия тоже слушала их разговор, но не принимала в нем никакого участия.

— Сначала я хотел изобразить ее такой, какой ее увидел Чарли в тот день, на веранде отеля. Вдова, вся в черном. На заднем фоне высокие и холодные голые скалы — как символ жестокости и равнодушия самой природы и безжалостного мира, с которым должна бороться слабая женщина.