Бенвенуто - Олег Насобин Страница 11

Сеньор Веспуччи — политик, бывший министр культуры Италии, а к моменту нашего дела он возглавлял Управление музеев Флоренции (Il Soprintendente. Soprintendenza speciale per il Polo Museale Fiorentino) и, очевидно, желал заполучить картину на Апеннинский полуостров любой ценой, вполне осознавая ее культурную ценность.

Кроме того, он сам писал о Бенвенуто Челлини. Так что вполне вероятно, что сеньор Веспуччи как раз и считается в Италии ведущим специалистом по творчеству нашего ювелира.

Вот так все сошлось «на острие иглы», можно сказать. Разногласия превратились в личное противостояние.

Забегая вперед, отмечу: вскоре после окончательного краха операции «Челлини» (с 2006 года) Веспуччи оставался некоторое время без работы, а потом был назначен директором музеев Ватикана (официально с 07.12.2007), сохранив, впрочем, свое неформальное влияние во Флоренции.

Искусствоведы вообще, а особенно искусствоведы итальянские — люди, прямо скажем, чрезвычайно чванливые. Даже владелец какой-нибудь мелкой антикварной лавки мнит себя божком. Попасть к признанному эксперту — это уже великая привилегия.

А уж прийти на рандеву к Веспуччи, к этому «богу богов», — все равно что лично погулять по небесам и сфотографироваться с архангелом Гавриилом на память и для портфолио.

Немыслимо приехать к управляющему флорентийских музеев с пустыми руками, без картины. Это просто не укладывается в итальянской голове.

Вот как раз в этом и состоял, насколько я теперь понимаю, бесхитростный и надежный план: «Русские привезут картинку, а мы, итальянцы, ее под любым предлогом просто отберем. В крайнем случае выкупим за бесценок».

Еще в посольстве между делом итальянцы выяснили, что картину клиент Ипатьева способен перемещать через государственные границы. Они удивились, но не подали виду, перепроверив несколько раз в разговоре, что у портрета есть французский «Certificat d’exportation pour un bien culturel».

Поразмыслив над совокупностью информации, итальянцы, очевидно, пришли к выводу, что французы никак не могли выдать сертификат на эту работу легальным путем. Ведь в самом деле, если эксперт Лувра видел ее, то он не смог бы пройти мимо. Ведь это действительно Челлини, это ясно даже по фотографии.

А портрет Бенвенуто Челлини — настолько редкая вещь, и сам мастер настолько тесно связан с французской историей, что отпустить картинку из Франции, просто выдав сертификат тихонько и без шума, не смогли бы даже полуслепые эксперты.

Если же, как вариант, французскому эксперту ушлые русские подсунули фейк, то зачем он тогда станет выдавать сертификат? В таком случае из Минкульта просто напишут заявителю: «Demande sans objet» («У вас безосновательный запрос»).

Словом, поразмыслив, итальянцы пришли к выводу, что они имеют дело с каким-то русским жульем, нахально подделавшим европейский сертификат и нанявшим расфуфыренного адвоката, чтобы пустить пыль в глаза насчет легитимности владения. А раз так, то картину, по логике искушенных итальянских «специалистов», можно было вполне легитимно изъять. То есть совершить доброе, благородное дело: вызволить ее из лап алчных торгашей, как только она окажется на территории Италии.

У меня сложилось стойкое убеждение, что итальянцы были совершенно уверены, что с высокой вероятностью найдутся юридические основания портрет конфисковать или по крайней мере надолго (на годы) задержать.

Как один из вариантов на худой конец — выкупить уже арестованный артефакт за бесценок, ибо продавец будет посговорчивее, пока картина под арестом.

К тому же, как они выяснили во время переговоров, эту работу никто из искусствоведов живьем не видел, она нигде не показывалась и нигде не зарегистрирована.

Словом, все говорило за то, что вновь обретенный портрет Челлини — это законная и легитимная добыча итальянских патриотов, и задача только в том, чтобы половчее провернуть эту самую спецоперацию «Бенвенуто».

Так, очевидно, отныне после провала переговоров в посольском особняке в Денежном переулке, 5, теперь рассуждали наши «партнеры».

У итальянского гениального и простого плана была, впрочем, одна сложность: итальянцы в любом случае не имели возможности действовать на территории России или третьих государств. Иначе дело могло осложниться межгосударственными претензиями.

Потому им следовало обязательно выманить работу в Италию. Вернее, заманить ее туда. И вот эту самую важную задачу апеннинские мудрецы решили путем подманивания на авторитет.

К делу еще на этапе переговоров с послом подключились итальянские спецслужбы (иначе посол не вел бы никаких переговоров лично), однако ведущую роль, как показало время, играли все-таки искусствоведы.

Вернее, один-единственный искусствовед-политик, который и взялся исполнять роль приманки.

Веспуччи вышел на прямой контакт с нашим адвокатом заранее и раз за разом требовал фотки у Ипатьева. Говорил, что потерял.

Ну как можно несколько раз потерять фотографию, посланную и в бумажном виде, и на диске, и по электронной почте? К тому же он каждый раз сетовал, что качество фоток не то.

Словом, он всячески страховался и намекал: везите картину живьем.

Перед своей поездкой во Флоренцию мой адвокат приехал в Париж, и мы встретились с ним 18 мая 2005 года на террасе одного из кафе на Елисейских Полях.

Павел Ипатьев везде нарасхват, у него всюду светская жизнь, потому и в этот день мне пришлось его долго ждать в одиночестве за столиком в уличной парижской забегаловке, где, разбрызгивая собственный пот, официанты кормят полчища туристов.

Господин Ипатьев изволил обедать неподалеку с какими-то очередными пикейными жилетами, рассуждая о политике. Трапеза, как видно, затянулась.

Здесь, во Франции, все любят поговорить о политике за обедом. Ну, это важное дело, что и говорить…

Я ждал в кафе около часа сверх назначенного времени. Потом плюнул и поехал в аэропорт.

Растерянный Ипатьев перезвонил мне уже в такси: масоны масонами, гламур гламуром, а деньги-то нужны — вот и приходится спускаться на грешную землю…

Я был возмущен, но взял себя в руки, и мы все-таки договорились встретиться.

Ключевая наша встреча, таким образом, оказалась недолгой, очень натянутой, а Павел Алексеевич не склонен был воспринимать мои советы, потому я и не давал их. Словом, не получилось у меня предупредить его, что в Италии его ждет засада. Хотя вообще-то мне было ясно — тут дело нечисто, постоянно повторяющиеся запросы фотографий и вообще поведение итальянцев выглядели подозрительно.

Я понимал, что итальянцы хотят видеть картину, но прямо об этом не говорят. Это смущало, чувствовались какой-то подвох и нечестная игра.

В принципе мне не сложно было привезти картину во Флоренцию: езды от Канн, где мы живем, до Флоренции менее пяти часов на автомобиле.

Комфортная дорога вдоль моря на хорошей машине в компании и с приятной музыкой — одно удовольствие. Я как раз купил себе «порше-кайен» и наслаждался ездой на этом великолепном автомобиле.