Девонширский Дьявол - Дмитрий Безуглый Страница 11
Девонширский Дьявол - Дмитрий Безуглый читать онлайн бесплатно
Ознакомительный фрагмент
— Не исключено. Мне необходимо поговорить с ним. А затем я хотел бы допросить этого лесничего Вудроу Додда и родственников девушки. Потом тех, кто близко знал ее. В том числе всех вас.
— К вашим услугам, — выпалил Алисдэйр, за последние дни потерявший хорошее расположение духа.
Гален Гилмор внимательно посмотрел на молодого виконта, но ничего не сказал в ответ.
Когда он остался наедине с доктором Аттвудом, тут же пытливо спросил:
— Вы ведь не все договорили, Валентайн, верно? Там, в гостиной?
— Никогда не сомневался в вашей проницательности, — ответил ученый, слегка поглаживая бородку. — Я действительно утаил кое-что.
— Говорите.
— Наш убийца знает толк в медицине. По крайней мере, он знаком с ней.
— Отчего такой вывод? — глаза инспектора заблестели.
— При осмотре тела я увидел, что вену, из которой спустили кровь, резали не единожды, — веско произнес Аттвуд. — Еще два пореза рядом.
— Но тогда мисс Тоу умерла бы раньше от кровопотери? — удивился Гилмор. — Как такое может быть? И причем здесь знание медицины?
— Эти порезы весьма тщательно заштопаны, мой друг!
— Как?!
— Тонкой иглой и льняной нитью!
— Разве это возможно?
— Практика зашивать раны насчитывает не одну тысячу лет, — сложив руки на груди, сказал сэр Валентайн. — Еще медицина Древнего Египта, по разным свидетельствам, применяла льняные хирургические швы для ран горла, плеча и рук. Однако что касается сосудов в теле человека — здесь несколько иная картина. Главным методом лечения поврежденных вен и артерий традиционно считается обычная перевязка сосудов. Многие умы думали и думают по сей день над наложением швов на поврежденную вену или артерию, но есть мнение, что это неизбежно приведет к так называемому тромбозу в области шва, и впоследствии грозит закупоркой сосуда и смертью. У этой теории есть и противники, например, великий русский хирург Пирогов, проводивший сложнейшие хирургические операции в условиях боевых действий. Он, к слову, полностью опровергает догматическое сегодня мнение о бесперспективности наложения шва на поврежденный сосуд. Мне выпала честь быть знакомым с ним лично и несколько раз дискутировать на важнейшие медицинские темы. А другой выдающийся русский хирург Экк впервые осуществил эксперимент на собаке по сшиванию воротной и нижней полой вен.
— Не совсем понимаю, доктор, — проворчал Гилмор. — Поясните.
— Накладывать шов на поврежденный сосуд — это огромный прорыв в медицине! И наш безумец, который так жестоко истязал бедняжку Элеонор, проделал две такие операции на ней! Представляете? Две!
— Хотите сказать, он экспериментирует? — детектив недоверчиво прищурился.
— Не исключаю такой версии. Для чего тогда зашивать вену дважды?
— Продлить мучения жертвы. Насладиться зрелищем. Или кровью, которую этот безумец выкачивал из нее.
— И эту версию исключать нельзя, — согласился Аттвуд. — Однако то, что он зашивает сосуд, продлевая жизнь своей жертве, уже свидетельствует и о глубоких познаниях в медицине в целом, и об эксперименте русского доктора Экка в частности. Ведь поймите — это может стать великим открытием! Вдруг наш убийца амбициозен и тщеславен? Жаждет войти в историю? Войти в касту хирургов-первооткрывателей?
— Слишком много вопросов возникает в таком случае, — с сомнением в голосе произнес Гален. — Почему здесь, в этом месте? Почему эксперимент сразу на людях и так жестоко, когда можно на животных? К чему тогда кровопускание и уродование тела? Что он делает с кровью? К чему весь этот бред со следами дьявола? Кто именно в этих местах может обладать такими глубокими знаниями медицины, как вы и доктор графства?
— Некоторые ответы могут быть в качестве предположений. А в остальном — не знаю, мой друг. Но чем скорее мы найдем их, тем быстрее поймаем безумца…
Джиневра Милтон была в ярости. Она не находила себе места от мысли, что Алисдэйр Эддингтон совершенно не обращает на нее внимания. Подлец! Негодяй! Но… такой милый и желанный! Злость часто и неожиданно для нее самой сменялась нежностью при появлении образа любимого в ее голове. Она представляла себе, как он обнимает ее и чувственно целует в губы. В такие мгновения сладострастная слабость разливалась по всему телу. Ну почему, почему он так жесток и равнодушен? Наступала обида, тут же превращаясь в гнев, от которого лицо покрывалось румянцем. Кулачки Джиневры сильно сжимались, а дыхание учащалось. И так происходило довольно часто, стоило девушке оказаться в собственной комнате наедине со своими фантазиями. С момента приезда виконта из Лондона в «Эддингтон Холл» такие мысли становились все сильнее и навязчивее. От них было очень тяжело избавиться, и практически невозможно контролировать, чтобы они не появлялись вовсе. Она безумно любила Алисдэйра и мечтала только о нем. О той минуте, когда он наконец-то обратит свой взор на нее, а в глазах будет светиться любовь к ней.
Джиневра придирчиво рассматривала себя в зеркале, поворачивая голову вправо-влево. Затем взяла гребешок и принялась расчесывать волосы, делая движения руки, быть может, чересчур резкими и порывистыми. Из-за того, что молодой виконт не замечал ее красоты, она уж и сама стала отмечать изъяны в своей внешности, от которых портилось настроение. Ей все чаще казалось, что нет в ней никакой красоты. Вот, к примеру, в уголках глаз появились едва заметные морщины. Боже, как они уродуют ее глаза! А волосы? Джиневра с силой провела гребешком по густым прядям и затем поднесла его к лицу. Столько волос застряло между зубцами! Да она линяет, словно шелудивый пес! В раздражении сняв пучок волос с зубцов гребешка, баронесса подошла к комоду. Достала с верхней полки фарфоровый горшок, в котором уже лежали ее волосы после предыдущих расчёсываний, положила пучок внутрь и закрыла горшок крышкой. Вернулась к зеркалу и снова посмотрела на свое отражение в нем.
— Джинни, девочка моя? Где ты?
Слегка слащавый голос мамы заставил Джиневру скривиться — она терпеть не могла, когда ее так называли, вдобавок еще и таким приторным тоном, от которого буквально воротило изнутри. Особенно в такие минуты, когда на душе было неспокойно и томительно больно от мыслей, что ее девичье счастье одновременно так близко и так далеко от нее.
— Я здесь, мама! — все же прокричала она и вздохнула.
Послышались звуки шагов по лестнице, и в комнату вошла баронесса Милтон.
— С тобой все в порядке? Почему ты снова закрылась в своей комнате? — сложенные руки на груди и пытливый взгляд не предвещали разговора о чем-то приятном.
— Все нормально, мама, — как можно спокойнее ответила Джиневра, глядя на себя в зеркало и поправляя минутой ранее расчесанные волосы.
— Зачем ты говоришь мне неправду? Я же все прекрасно вижу — стоило только появиться здесь этому молодому гуляке, как ты вновь сама не своя!
— Мама! Не говори так о нем!
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии