Эксгумация - Тоби Литт Страница 10

— Я? Ремонтом заводных мышек.

— Правда? — удивился он.

— Я подумывал над тем, чтобы переключиться на кошек, но на рынке заводных кошек доминирует одна большая швейцарская семья, которая в этом бизнесе уже четыреста лет.

— Что за семья? — спросила Лили.

— Фон Кошкен, — ответил я.

Лили оценила и эту шутку.

— Пойду возьму выпивку, — сказал потерпевший поражение бойфренд. — Тебе что-нибудь принести?

— Нет, не надо, — сказала Лили.

Он ушел, раздевая глазами тела других женщин.

Через два часа у меня были номер телефона Лили, договоренность о свидании на пятницу и такая довольная улыбка на лице, что я боялся, оно так и останется перекошенным.

Я бросился в «Харродз», «Хамлиз», «Селфриджез». Казалось, что во всем Лондоне нельзя было купить ни одной заводной мышки. «Камден-маркет», «Карнаби-стрит», «Ковент-Гарден».

Наконец я увидел нечто под названием «Шустрая крыска». Она работала от батареек, и в спине у нее не было ключика, который был мне нужен для максимального комического эффекта. Однако делать было нечего — пришлось обойтись «Шустрой крыской».

Я купил большую коробку, обтянутую золотистой бумагой, набил ее ватой, положил в середину свою крыску-мышку, перевязал коробку серебристой ленточкой и в пятницу, в конце ужина, сделал подарок Лили.

Пока мы шли от метро до ее квартиры в Ноттинг-Хилл, мы пустили мышку по тротуару, и она преследовала нас всю дорогу.

Войдя в квартиру, мы уселись на диван и процеловались всю первую сторону альбома Дэвида Боуи «Фром стейшн ту стейшн».

(Так родилась одна из наших привычек. В те первые дни мы подолгу целовались и улыбались друг другу прямо-таки в эпических масштабах. Мы могли часами сидеть и просто смотреть друг на друга в состоянии полного блаженства, а затем наши рты расплывались в улыбке, и мы начинали смеяться, и спрашивать друг друга: Ты чего смеешься? — заранее зная ответ: мы были вместе, любили друг друга и наслаждались этим.)

В тот день еще до нашего ужина Лили по телефону «послала» своего бойфренда. Он был адвокатом и дарил ей только цветы и духи.

Мы лежали в постели и смеялись над ним, придумывая ему различные смешные профессии. Поставщик серой краски для королевского ВМФ. Автор шуток Джона Мейджора.

Но на самом деле мне не стоило тогда смеяться. Особенно если бы я видел все в истинном свете.

Как выяснилось впоследствии, с точки зрения киноиндустрии я сам был не более пригоден для найма, чем мастер по ремонту заводных мышей.

Костер не очень хорошо разгорался, но все же горел. Я бросил обратно все, что сначала хотел сохранить.

Я всегда ненавидел подобные жесты в других. В кино я всегда сжимаюсь от отвращения, когда на экране сжигают что-то старое и связанное с историей любви. Или когда у глупого чудовища отнимают куклу, и оно плачет. Такие моменты я терпеть не могу.

На мой взгляд, смерть Корделии — ничто по сравнению с трагедией ослика Иа, оплакивающего лопнувший шарик.

Костер не вызвал у меня слез, хотя я так долго смотрел в огонь сквозь черный дым от горящего пластика, что защипало глаза.

Я наблюдал, как полароидные снимки покрываются пузырями, чернеют и сворачиваются. Я наблюдал, как темно-синий прозрачный пластик черенков ножей, вилок и ложек плавится в языках пламени. Я наблюдал, как синтетический мех заводной мышки превращается в густой черный дым и обнажаются ее дешевые алюминиевые внутренности.

Когда от кучи вещей в костре почти ничего не осталось, я помочился на пепелище.

«Удивительно, неужели катарсис всегда так разочаровывает?» — спросил я себя.

Пуля № 2

Вторая пуля сносит Лили верхнюю часть черепа. Она проходит сквозь золотисто-рыжую прядь на белой коже лба и пробивает правую лобную долю, примерно на полтора дюйма выше глаза. Череп Лили в момент выстрела находится под таким углом к траектории пули, что теменная кость раскалывается по горизонтали. Пробив скальп, пуля оставляет после себя осколочек в форме запятой, который будет четко виден на рентгеновском снимке во время вскрытия. След из частичек свинца будет свидетельствовать о том, что пуля ударилась о заднюю стенку черепа и отскочила в сторону. Тип ранения, вызванного пулей, называют разрывным. Это означает, что возникает большое количество вторичных переломов, разрывов тканей и трещин. Трескается тонкая как бумага височная кость. Возникает впечатление, будто макушку черепа кто-то вскрыл консервным ножом. Лили носит контактные линзы небесно-голубого цвета. От удара второй пули левая линза слетает с влажной поверхности глаза. Позже, при осмотре места преступления, ее выловят из бокала «Шардонне», стоявшего перед Лили. Ее голову отбрасывает назад, хотя зрачки по-прежнему смотрят на меня. Из-за особенностей аэродинамического эффекта, который возникает при попадании пули в полость черепа, вокруг и позади пули создается вакуум (кавитация). В результате ткань мозга засасывается вслед за пулей, отделяясь от стенок черепа. Мозг Лили представляет собой вязковатую серую массу, совсем не похожую на цветную капусту или губку, с которыми мозг обычно сравнивают. Он скорее напоминает смесь грязно-серого желе (которое достаточно хорошо режется) с оладьями. Когда мозг Лили вынут и взвесят, он будет подрагивать на нержавеющей поверхности тарелки весов. Если взять его в руки, он растечется в ладонях, как что-то вроде полужидкого пудинга на патоке. Если его уронить, он брызнет во все стороны. А пуля продолжает свой путь. Вакуум в полости черепа искажает, удлиняет, меняет форму таламуса Лили. (Отныне никто уже не скажет, что у Лили ветер в голове.) Гипоталамус, этот гиппопотам, засевший глубоко в болоте сознания, также разрушается. Шишковидное тело получает незначительные повреждения.

Различают два основных вида огнестрельных ранений: слепые (когда пуля застревает в теле человека) и сквозные (когда пуля проходит навылет). Человеческая кожа удивительно стойко сопротивляется разрыву. Пробить кожу труднее, чем мышцы. Чтобы доказать это, на нижних конечностях человеческих трупов даже проводили специальные эксперименты.

Однако после того, как пуля № 2 входит в черепную полость Лили, она порождает довольно необычное явление — так называемую эмболию, закупорку кровеносного сосуда. Отскочив от внутренней стенки черепа, она попадает прямо в правый прямой синус. Далее по венозной системе она проходит в яремную вену, а затем через правое предсердие и желудочек в легочную артерию. В конце концов пуля застревает в крупном ответвлении левой легочной артерии.

Все это происходит в течение примерно первых двадцати минут после выстрела, пока сердце Лили еще качает кровь.

Во время вскрытия патологоанатомы потратят больше четырех часов на то, чтобы найти эту вторую пулю.

В первый момент, когда голова Лили лопнула изнутри, случившееся показалось мне настолько экстравагантным и похожим на розыгрыш (из тех, что обычно устраивают на вечеринках), что, как бы невероятно это ни звучало, я подумал, что вот сейчас все закрутится в обратном порядке, как в кино, — ее череп закроется и снова обретет целостность. Я просто не мог поверить в то, что происходило на моих глазах. Поэтому я и начал хихикать.